СЕГОДНЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ У

gingyo

ПОЗДРАВЛЯЕМ!

---

БУДО

общее название для традиционных боевых искусств японцев.



Еще в период раннего феодализма в стране сформировались основные направления нравственного и физического обучения представителей военного сословия. Каждый из самураев обязан был овладеть «будзюцу» (дословно — «боевое мастерство»). Позже этот комплекс стали называть «бугэй» («боевое искусство»).



В японских рукописях того времени довольно часто попадается словосочетание «бугэй дзюхаппан» («18 боевых искусств»). Сюда включались: кюдо — искусство стрельбы из лука, кэндо — фехтование на мечах, искусство верховой езды, содзюцу — владение копьем, плавание, яидо — умение быстро выхватывать меч из ножен, что обеспечивало мгновенную победу более подготовленному, владение коротким мечом, умение обращаться с дзиттэ — стальной палкой длиной около 45 см с крючком у рукояти, которой можно было не только отразить удар меча, но и обезоружить противника, искусство метания холодного оружия — кинжалов, сюрикэнов, умение метать ртом иглы, владение нагината — широким, чуть изогнутым лезвием на длинной, до 2 метров, рукоятке, своего рода алебардой, владение огнестрельным оружием (впервые завезенным в Японию в 1543 г.), умение пользоваться арканом, явара — предшественник нынешнего дзюдо, ниндзюцу — искусство разведчика-ниндзя, умение драться на палках, умение обращаться с модзири (вариант булавы, палица, утыканная острыми шипами), владение кусаригама — железной цепью, на одном конце которой укреплен металлический шар, на другом — острый серп.



Примечательно, что одно из известнейших ныне боевых искусств Японии — каратэ — не было включено в состав «бугэй дзюхаппан». Объясняется это тем, что каратэ для японского средневековья было иностранной формой единоборства. В Японию оно пришло с Окинавы, куда в свою очередь было завезено из Китая.



В период Эдо (1600–1868) строгие правила будо были несколько упрощены. Обязательным для самурая осталось изучение лишь семи предметов: фехтования, содзюцу, верховой езды, кюдо, джиу-джитсу, владения огнестрельным оружием и военной стратегии. Это и были составные Бусидо (буквально — «Путь воина»).



Одновременно Бусидо имел и очень важную нравственную составляющую в виде четко прописанной этической системы, в основу которой были положены неоконфуцианские принципы. Однако, в отличие от Китая, в Японии основной упор делался не на послушание младших главе семьи, а на безусловную лояльность своему сюзерену, что считалось высшей добродетелью и неукоснительной обязанностью любого воина. Это позволило говорить о Бусидо как о кодексе чести японского воина.



После Реставрации Мэйдзи (1868) смысл и содержание военного искусства претерпели радикальные изменения. Боевые приемы и навыки больше не приходилось использовать в вооруженных схватках, что основательно подорвало среди юношества интерес к обучению единоборствам. А для тех, кто продолжал заниматься фехтованием, стрельбой, борьбой, более привлекательными стали духовные составляющие этих искусств, позволяющие воспитывать характер. В этой связи термин «бугэй» постепенно был заменен на «будо» («путь оружия»).



Современное будо посвящено совершенствованию техники владения оружием с помощью физических и духовных упражнений, достижению объективных стандартов, созданных на базе искусства старых мастеров. Это открывает возможности для состязательности, а значит, и превращает будо в особый вид национального спорта. Особенно заметно этот процесс пошел после окончания второй мировой войны, когда из многих боевых искусств были удалены грозящие смертью или увечьем приемы, а упор был сделан на спортивности. Это относится в первую очередь к борьбе, фехтованию, стрельбе из лука. Хотя и все остальные виды «бугэй дзюхаппан» открыты для изучения, но интерес к ним ныне минимален.

---

Сегодня свой ДР празднует Котя Хелла

поздравляем!

---

ВЕЕРА

Как и многие другие бумажные предметы, веера пришли в Японию из Китая. Вероятно, самые первые из них находились в употреблении у корейских принцев, приезжавших в Японию, а с VI–VII вв. бумажные и шелковые веера стали популярны и на островах. Постепенно ввезенные китайские веера приобрели новые формы и появились первые экземпляры этих аксессуаров, не похожие на материковых «предков». К периоду Хэйан относится возникновение плоского веера утива, но окончательно его форма закрепилась лишь в ХIV в. Тонкие бамбуковые прутки создавали основу, к которой крепилась бумага. Обычно с обеих сторон на эту бумагу наносился рисунок, который мог иметь свои особенности в зависимости от традиций региона страны, в котором был изготовлен веер. Форма утива могла быть разной — овальной, стремящейся к квадрату или «полной луны». При этом количество ребер составляло 45, 64 или 80.



На основе утива возник и аксессуар военачальников — боевой веер гунбай, который покрывался лаком, различными водоотталкивающими составами, а иногда изготавливался целиком из железных пластин. В последнем случае веер становился серьезным оружием, и история донесла до нас немало примеров его применения в бою.



В период Эдо утива получили большое распространение и особенно полюбились в среде артистов, став, таким образом, определенной приметой нового, мирного образа жизни. Появились новые мотивы картин, выполненных на веерах, они становились все более сложными и изысканными. Веера в это время становятся неотъемлемым атрибутом среднего класса, актеров, гейш и борцов сумо. Их популярность способствовала и росту популярности вееров, которые выпускались в огромных количествах до самого конца ХIХ в.



Сегодня настоящие утива можно увидеть в руках все тех же категорий населения Японии, что и 200 лет назад. Их используют в качестве своеобразной визитной карточки сумотори и актеры, гейши и их ученицы — майко.



В конце VIII в. популярной стала еще одна разновидность японских вееров — сэнсу. Их ребра делались из ценных пород древесины (сандала или японского кедра, реже — из бамбука) и оклеивались затем японской бумагой. В ХII в. они стали предметом реквизита придворных дам, чью утонченность и чувственность очень удачно подчеркивали изящные полукруглые очертания веера. Отойдя от полной страстей жизни при дворе, многие аристократки становились монахинями храма Миэйдо, сохранив в своих руках сэнсу как одну из частей грешного мира, которые разрешалось держать в монастыре. Отсюда второе название некоторых разновидностей этого типа веера — «Миэйдо». Кроме того, древние японские легенды гласили, что именно такие веера были в руках богов, и как гунбай были отличительным признаком полководцев, так и сэнсу стали своего рода признаком родовитости человека, в чьих руках находился этот веер. Позже это иерархическое значение было утрачено, и сэнсу стал одним из прелестных образцов декоративно-прикладного искусства и желанным сувениром к Новому году.



Одновременно с появлением в Японии зонтиков от солнца возник и новый вид веера- оги. Теперь так часто именуют и все остальные веера. Оги еще иногда называют «солнечным веером» из-за его легкости и внешнего вида, напоминающего часть солнечного диска с исходящими лучами. Оги применялся и применяется танцорами, популярен он и у гейш (которые порой используют его в традиционных танцах). Относительно небольшое количество ребер, легкость в складывании и разворачивании, а также большая возможность для нанесения рисунка делают оги незаменимым для опытного артиста. Впрочем, в средние века оги, как и другие веера, был знаковым предметом и также служил признаком состоятельного положения и богатства. Использовался он, как и его собратья, в традиционных церемониях, его держали в руках важные чиновники и члены императорской семьи.



Ввезенные когда-то из Китая и Кореи, веера стали неотъемлемой принадлежностью сначала традиционного японского костюма, а затем и просто популярным предметом обихода, удобным и выразительным аксессуаром. Иезуиты, португальские и голландские моряки по достоинству оценили его, и вскоре веера появились в странах Запада, где, однако, лишенные исторической подпитки и необходимости в применении, не прижились и стали на несколько столетий лишь предметом роскоши в руках европейских барышень.

---

Если так и дальше будет глючить дейри - перееду на ЖЖ

---

ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

Когда-то я уже пыталась выяснить чего ждут от этого дневника ПЧ - теперь я переформулирую:

Какие материалы для вас наиболее интересны?

потрудитесь написать в коментах свой вариант, если его нет в предложенных

Вопрос: Вам интереснее всего читать о:

1. Исторических фактах, связаных с Я		33	(7.91%)
2. Аниме и манге		33	(7.91%)
3. Достопримечательностях Я		30	(7.19%)
4. Интересных фактах о Я		51	(12.23%)
5. Литературе, живописи		39	(9.35%)
6. Языке и письменности		53	(12.71%)
7. Праздниках и фестивалях		30	(7.19%)
8. Церемониях		39	(9.35%)
9. Обычаях и культуре Я		66	(15.83%)
10. Музыке		43	(10.31%)
Всего:		417 Всего проголосовало: 91

---

ЦУРЭДЗУРЭГУСА

(«Записки от скуки») — крупнейшее прозаическое произведение периода Муромати. Датируется ХIV в.



Творцом «Записок от скуки» был Ёсида Кэнко, также известный как Урабэ Кэнко, иногда его имя читали как Канэёси. Его отец был настоятелем синтоистского храма Ёсида.



Наиболее часто датой рождения автора «Записок» называют 1283 г., а годом смерти — 1350 г. Уже с юных лет у Канэёси проявился поэтический дар, и, поступив на службу во дворец, он вскоре стал принимать участие в составлении поэтических антологий, в которые включались и его собственные стихи — танка. Однако после смерти экс-императора Го-Уда в 1324 г. Канэёси решил отойти от мирских дел и постригся в монахи. Его монашеская жизнь вместе с тем не означала затворничества. Он много странствовал, продолжая слагать стихи, которые высоко ценились. Кэнко-хоси (таковым стало его монашеское имя) был даже назван одним из «четырех небесных владык японской поэзии». Отшельником Кэнко-хоси стал лишь на закате жизни, проведя последние годы в уединенной хижине в провинции Ига. Именно в этом пристанище поэта и был обнаружен, как гласит легенда, текст знаменитых «Записок от скуки». Написаны «Записки» были на оборотной стороне листков с буддийскими сутрами, а сами листки были развешаны по стенам хижины.



«Записки от скуки» состоят из 243 главок, совершенно самостоятельных, никак сюжетно не связанных друг с другом. Каждая из таких главок — это или рассказ о прошлом, или рассуждение о характере и нравах людей, или наблюдения за состоянием природы. Большую часть «Записок» составляют философские размышления о человеке, его духовном мире, достоинствах и недостатках.



Перевод «Записок от скуки» на русский язык был впервые выполнен исследователем и переводчиком японской классики В. Гореглядом в начале 70-х гг.

---

Японские сказки

Загадки призраков

Давным-давно жил некий буддийский монах. Однажды во время странствия он остановился переночевать в стоявшем в горах небольшом, старом и ветхом храме.

Долгое время хам был необитаемым, внутри все было покрыто пылью и паутиной.

Посреди ночи монах проснулся от тусклого света и услышал странный голос:

— Господин монах, знаете ли вы, кто мы такие?

— Господи милостивый, да это же призраки! — воскликнул монах и почувствовал, как по спине у него побежал холодок.

— Господин монах, мы загадаем вам три загадки. Если вы не найдете ответы на них, мы вас съедим. Итак, начинаем.

— У меня одна нога и один глаз. Кто я такой? — спросил первый призрак.

— У меня квадратное лицо, два зуба и три глаза. Кто я такой? — спросил второй призрак.

— Внутри моего бумажного тела находится огонь. Кто я такой? —спросил третий и последний призрак.

— Помогите кто-нибудь, помогите! — вскричал монах, весь дрожа. Но при этом он напряженно думал, стараясь найти разгадки.

— Знаю, — громко воскликнул монах, встав во весь рост. — Первый — это призрак зонта. Второй — призрак гэта. А третий — призрак японского фонаря.

Как только он договорил, в мгновение ока призраки исчезли.





Красный черт и синий черт.

Давным-давно за лесами, за полями, высоко в горах Японии жили два черта, красный и синий. Красный черт очень любил детей и все время мечтал, как бы подружиться с ними, чтобы каждый день можно было вместе играть.

— Я ведь очень добрый красный черт, — говорил он. — Почему же они не приходят ко мне домой поиграть? Если бы пришли, я угостил бы их сластями с чаем или соком.

— Послушай, красный черт, ты что, и правда так хочешь подружиться с детьми? — спросил его однажды синий черт.

— Ну конечно, очень хочу.

— Тогда поди-ка сюда, есть у меня одна идея. — И синий черт зашептал что-то на ухо красному. А под конец прибавил: — Ну что, все понял? Вот и ладно. Тогда пойдем искупаемся.

И с довольными улыбками красный черт и синий черт отправились купаться.

Через несколько дней дети пришли в лес поиграть. Они пели и танцевали, играли в прятки и догонялки, шумели и веселились.

— У! У! У! — послышалось тут в лесу уханье синего черта. — Ну-ка, дети, успокойтесь. И уходите отсюда прочь. Сейчас время моей прогулки. Раз, два, три — убирайтесь вон из леса! — И синий черт опять страшно заухал.

— Помогите! Помогите! — закричали в страхе дети.

— Ах ты злобный синий черт! — откликнулся на их крики красный черт. — Прекращай свою прогулку, а не то я сейчас такое с тобой сделаю! — И он принялся колотить синего черта, приговаривая: — Раз, два, три! Трах, бах, бац!

— О, прости меня, могучий красный черт. Я никогда больше не буду пугать детей, прости меня, — заюлил синий черт и сам убежал прочь.

— Можете не беспокоиться, дети, — сказал красный черт. — Этого злобного черта больше нет. Он убежал далеко, очень далеко.

— Спасибо тебе, красный черт, — сказали ему дети. — Ты победил злого черта, могучий, добрый красный черт. Давай играть вместе. Будем играть в прятки, и ты будешь водить.

Дети попрятались в лесу, а красный черт стал считать:

— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался — я не виноват.

Так они играли и веселились, пока в небе не загорелись первые звезды. Тогда дети попрощались с красным чертом и пообещали назавтра снова прийти в лес играть. Красный черт помахал им на прощание, думая про себя, какой же он счастливый — сумел подружиться с детьми. "Пойду поищу синего черта. Чем, интересно, он занимается?" Но своего товарища красный черт не нашел, а нашел лишь письмо от него, лежавшее на земле. Вот что написал ему синий черт: "Красный черт, если дети узнают, что ты дружишь со злым синим чертом, они убегут от тебя. Так что мы с тобой никогда больше не встретимся. Я ухожу очень далеко отсюда. Надеюсь, ты хорошо поладишь с детьми. Прощай".

— Ах, он ушел, — воскликнул красный черт. — Синий черт ушел насовсем. Каким замечательным другом он был, а теперь ушел.

Больше они никогда не встречались.





Платье из перьев

Была весна, и над поросшим соснами побережьем Мио слышалось пение птиц. Синее море плясало и сверкало в лучах солнца, и рыбак по имени Хайруко сидел на берегу, любуясь этой картиной. Он неспешно оглядывался по сторонам и вдруг заметил висящее на дереве платье, сшитое из белоснежных перьев.

Он уже собирался было снять платье с дерева, когда увидел, что из моря к нему идет редкостной красоты девушка. Девушка подошла ближе и попросила рыбака отдать ей платье.

Хайруко смотрел на девушку с откровенным восхищением, но ответил ей:

— Я это платье нашел и хочу оставить его себе. Это платье — настоящая драгоценность, достойная того, чтобы ее поместить в сокровищницу Японии. Нет, право же, не могу отдать его тебе.

— Ах! — горестно воскликнула девушка. — Без своего платья из перьев я не смогу взлететь на небо. И если ты не вернешь его мне, я не вернусь в свой звездный дом. Ах, добрый рыбак, умоляю тебя, верни мне платье!

Но рыбак, видно, человек жестокосердный, ни в какую.

— Чем больше ты просишь, тем тверже мое намерение оставить себе то, что я нашел.

Тогда девушка промолвила:

Не говори, рыбак мой милый, не говори жестоких слов!

Ах, знал бы ты, как бьется сердце бедной птицы

Со сломанным крылом. Вот так и я без платья в перьях,

Которые, что крылья, для меня. Уж никогда мне не взлететь

В небесную синь.

Поспорили Хайруко с девушкой еще немного, и сердце рыбака немного смягчилось.

— Я верну тебе платье из перьев, если ты станцуешь для меня.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Я станцую для тебя танец, от которого приходит в движение Лунный Дворец. Даже простому смертному дано понять тайну этого танца. Но только без своего платья из перьев я не могу танцевать.

— Э, нет, — заподозрил подвох рыбак. — Я дам тебе платье, а ты улетишь, так и не станцевав для меня.

От этих слов девушка не на шутку рассердилась.

— Можно нарушить слово смертного, но среди небесных существ не бывает лжи.

Стыдно стало рыбаку, и — делать нечего — отдал он девушке ее платье из перьев.

Надела девушка белоснежное одеяние, ударила по струнам арфы и начала танцевать. При этом она напевала что-то удивительное и прекрасное о своем далеком доме на Луне. Она пела о величественном Лунном Дворце, где правят тридцать царей. Пятнадцать из них носят белые одежды, когда ночное светило показывается целиком, а другие пятнадцать — черные, когда Луна на ущербе. Девушка пела, играла, танцевала и благословляла Японию, желая ей богатства и процветания.

Но недолго рыбак наслаждался этим замечательным представлением, которое устроила ему Лунная Дева. Очень скоро ее легкие ножки начали отрываться от песка все выше и выше. Она поднялась в воздух, и ее белое платье было хорошо видно на фоне соснового леса, а потом — в небесной сини. Она поднималась в поднебесье, не переставая петь и играть, выше горных вершин, выше, еще выше, пока песня совсем не стихла. Это значило, что она попала к себе домой — в великолепный Лунный Дворец.





Девушка-журавушка

В старину, в далекую старину жили в одной деревне старик со старухой. Были они очень добрые, но жили бедно. Однажды в холодный снежный день пошел старик в лес. Собрал он большую охапку хвороста, взвалил на спину и начал спускаться с горы. Вдруг слышит он поблизости жалобный крик. Глядь, а это журавль попался в силок, бьется и стонет, видно, на помощь зовет.

— Ах ты бедняга! Не дергайся, потерпи немного... Сейчас я тебе помогу.

Освободил старик птицу. Взмахнула она крыльями и полетела прочь. Летит и радостно курлычет.

Пришел старик домой и рассказал об этом случае своей жене:

— Сделал я сегодня одно доброе дело. Журавля из силков освободил.

Вдруг кто-то тихонько к ним постучался.

— Кто бы это мог быть в такой поздний час? — сказала старуха, открывая дверь.

Открыла и видит: стоит в дверях девушка, вся запорошенная снегом.

— Извините меня. Шла я в деревню к подруге, да заблудилась в горах. А на беду, сильно метет, дороги не видно. Можно мне у вас отогреться чуть-чуть? Так холодно на улице.

— Входи, конечно. Садись, обогрейся да поужинай с нами. Чем богаты, тем и рады. А лучше и ночуй у нас. Куда ты пойдешь — ночь на дворе.

Счастлива была девушка слышать такие добрые слова и решила она остаться заночевать.

На следующий день еще больше намело снега, так что пришлось ей остаться еще на несколько дней. Стала она старухе по хозяйству помогать, готовить, убирать, даже плечи, спину старикам разминать.

Пришлась старикам по сердцу ласковая девушка. Жалко стало с ней расставаться. Да и очень они печалились, что детей у них не было. Стали относиться они к девушке, как к собственной дочери.

Однажды она сказала им: — Можно мне быть вашей дочерью? Старики с радостью согласились.

Однажды говорит она своим родителям: — В благодарность за доброту вашу натку я вам хорошего полотна. Купите только мне нитей.

Купил старик ей нитей, приготовила она себе комнату для работы.

— Только об одном прошу, — говорит, — обещайте мне не заглядывать в комнату, где я ткать буду. Не люблю, когда смотрят, как я работаю.

— Хорошо, доченька, не волнуйся, не будем заглядывать. Тки, ни о чем не беспокойся. Взялась девушка за работу, И вечером не вышла, и на следующий день. Все работает. Только и слышно в соседней комнате: кири-кара тон-тон-тон.

На третий день вынесла девушка старикам сверток узорчатой ткани. По красному полю золотые журавли летят. Никогда не видели старики такой прелести.

— Красота-то какая!— дивятся старики. — Глаз не отвести!

Пощупали ткань: мягче пуха, легче пера.

— Это называется журавлиный шелк. Сходи, отец, в город завтра и продай его. И, пожалуйста, купи еще нитей.

На следующее утро пошел старик в город.

— Покупайте журавлиный щелк! Кому журавлиный шелк! — кричал он и ходил по улицам. Удалось ему продать шелк по очень высокой цене одному богачу. Купил он еще нитей и много еще чего и счастливый вернулся домой.

На следующий день девушка опять принялась за работу. Снова прошло три дня.

Тут старуха и говорит своему мужу: — Что за чудесный шелк она делает! Я бы хотела заглянуть к ней в комнату.

— Даже и не думай. Она же сказала нам не заглядывать.

Но старуха не слушала его.

— Чуть-чуть, чуть-чуть. — С этими словами заглянула она в комнату. — О, боги! — изумилась она, увидев в комнате журавля. Голый журавль выщипывает у себя на груди остатки пуха и вплетает в узорную ткань на кроснах.

— Да это журавль ткет, — тихо сказала своему мужу старуха.

Этой же ночью девушка вышла из комнаты, держа в руках шелковую ткань.

— Милые мои родители. Я никогда не забуду вашей доброты. Я — птица, которую вы спасли снежным днем от силков. И я пришла сюда, чтобы помочь вам. Но вы раскрыли мой секрет, и я не могу здесь больше оставаться. Сейчас я должна попрощаться с вами. Спасибо вам за все.

Просили ее старики остаться, но все было напрасно. Подняла она руки, превратилась в журавля и поднялась в небо. Грустно-грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.

А старик со старухой жили еще долго и счастливо на деньги, вырученные от продажи шелка.







Жена из журавлиного гнезда

Жил когда-то в хижине среди гор одинокий бедняк. Работал он не покладая рук, но не мог заработать даже себе на пропитание. Бывало, наступит ночь, а он все сидит и думает горькую думу, как ему дальше на свете жить.

Как-то раз пошел бедняк, как всегда, работать к хозяину, у которого батрачил. Вернулся он затемно в свою хижину и лег спать. А ночью поднялась страшная буря. Проснулся бедняк и слышит, кричит кто-то неведомо где тонким голоском: "Помогите! На помощь!"

Думает он: "Где бы это могло быть?" Тем временем начало светать. Встал он, пошел в горы за хворостом. И тут снова услышал тот же голосок: "Помогите! Спасите!" Пошел бедняк на зов, и что же он видит? Сломало бурей старое дерево, на котором было журавлиное гнездо, и прищемило птицу упавшим деревом. Жалобно кричит журавлиха, а издали кажется, будто кто-то зовет: "Помогите! Помогите!" Подошел бедняк ближе и увидел, что стонет журавлиха в смертной муке. Пожалел он птицу и освободил ее.

- Ах, бедняжка, напугала ты меня своим криком! Ну, теперь ты свободна, а мне пора на работу. Прощай!

Спаслась журавлиха от одной беды, да не спаслась от другой. Не может она взлететь! Захлопает крыльями и упадет на землю, захлопает крыльями и опять свалится. Взял бедняк ее на руки, стал гладить, жалеть, вправил журавлихе поврежденное крыло.

- Ну, журавль-птица, пора мне на работу, а ты поправляйся и лети себе куда-нибудь в хорошее место!

Пошел бедняк прочь, а журавлиха смотрит ему вслед, роняет слезы.

Вскоре после этого выпал как-то дождливый день.

Не пошел бедняк на работу, остался дома. В полдень небо прояснилось, и он отправился в горы за хворостом. Вдруг видит, собирает в лесу хворост женщина, на вид лет двадцати с небольшим, красоты небывалой. Удивился бедняк: "Откуда здесь такая?" А женщина заговаривает с ним, посмеивается:

- Давно мне хотелось повстречаться с тобой!

- Да кто ж ты будешь? Она только смехом заливается.

- Из каких ты мест?

Не отвечает красавица, только усерднее хворост собирает.

Так они оба и работали в лесу до самого вечера. Когда стало смеркаться, бедняк сказал: - С меня хвороста хватит, я пошел домой. А красавица ему:

- И я с тобой!

Не отстает от него ни на шаг, идет за ним прямо в его хижину. Смутился бедняк: - Бедно я живу, стыдно мне принимать такую гостью!

Красавица и бровью не повела.

- Ничего, - говорит, - у меня своего дома нет. Пожалуйста, позволь мне здесь поселиться.

Достала она бумажный сверточек из-за пазухи, высыпала оттуда два зернышка риса и просит бедняка дать ей котелок. Бросила красавица две рисинки в котелок, и наполнился он до краев отборным рисом. Наелись они досыта и легли спать.

С тех пор вынимала она три раза в день по две рисинки из-за пазухи и варила их в котелке. И каждый раз они ели сколько хотели, да еще и оставалось.

Сначала бедняк часто говорил красавице:

- Я ведь последний бедняк в деревне! Скоро опротивеет тебе такая жизнь. Но я тебя не держу: уходи, если хочешь, туда, где тебе будет лучше! Зачем тебе со мной маяться?

Но женщина не уходила. Она собирала с ним хворост в горах или оставалась дома и усердно ткала.

Видит бедняк, что она не уходит, и думает: "Надо мне больше работать, пока у ней рисинки в бумажном свертке не кончились". С утра до ночи рубил он в лесу деревья, работал без устали.

Стала красавица женой бедняка. Каждый день она оставалась дома и ткала, ткала не покладая рук. Только и слышался стук ткацкого станка: "Тинкара-канкара-тон-тон-тон!"

Пришло время, и родилась у нее маленькая дочка. Зажили они втроем.

Но вот, когда миновало три года, как-то раз жена говорит бедняку:

- Снеси-ка в город мою работу и продай купцам.

- Сколько может стоить эта пушистая, мягкая ткань? - спрашивает муж. А сам думает: "Еще удастся ли ее сбыть?"

- Я вложила в мой труд всю душу, - молвила жена, - но, пожалуй, за триста рё эту ткань можно отдать.

Не поверил муж. Триста рё - неслыханные деньги! Однако взял ткань и понес ее в город к самому богатому купцу.

- Не купишь ли ты у меня эту ткань?

- А сколько ты за нее просишь?

- Уступлю за триста рё.

- Так и быть, заплачу тебе триста ре и буду отныне беречь эту ткань, легче пера, мягче пуха, как самую большую семейную драгоценность.

Отсчитал купец бедняку триста рё. С тех пор зажил бедняк со своей семьей в достатке.

Но прошло еще немного времени, и вот однажды говорит жена мужу:

- Подросла наша доченька, может уж готовить пищу и ухаживать за тобой. Я теперь за тебя спокойна. Пришла пора нашей разлуки.

Удивился муж.

- Что случилось? Отчего ты говоришь такие речи?

- Много я трудилась для тебя, муженек, потратила все свои силы, и приходится мне принимать прежний образ. Знай: я та самая журавлиха, что ты спас когда-то. Хотела я отблагодарить тебя за твою доброту, но больше быть с тобой не могу. Зато у тебя останется дочка. А я, погляди, какою я стала! Ведь я все свои перья выщипала, чтобы сделать ту чудесную ткань!

Обернулась она снова журавлихой, и увидел муж, что вся она общипана, бока у нее красные, голые, остались одни правильные перья. Взмахнула журавлиха крыльями, с трудом поднялась в воздух и медленно-медленно полетела в горы.





Сабуро-дурачок

Жил в давние времена в Японии деревенский мальчишка по имени Сабуро. Однако люди чаще называли его Сабуро-дурачок за то, что он вечно делал какие-нибудь глупости. Сабуро мог запомнить только что-то одно и не больше, зато уж это одно, пусть даже самое дурацкое дело, он исполнял во что бы то ни стало. Родители сильно беспокоились за него, но все же надеялись, что пройдет время и с возрастом Сабуро поумнеет, а потому всегда были терпеливы к его чудачествам.

Однажды отец говорит ему:

— Сабуро, пойди, пожалуйста, на картофельные грядки да накопай картошки. А когда накопаешь, разложи аккуратно на земле, чтобы картошка подсушилась на солнце.

— Все понял, — ответил Сабуро, закинул за плечи мотыгу и отправился на картофельные грядки.

Копал он картошку, как вдруг мотыга ударилась в земле обо что-то твердое. Копнул Сабуро поглубже и нашел большой старый горшок. Заглянул в него — а в горшке полным-полно золотых монет. Видно, кто-то давно закопал здесь клад.

"Отец сказал, что сначала надо что-то выкопать из земли, а потом подсушить на солнце", — вспомнил Сабуро. Он аккуратно разложил золотые монеты на земле и отправился домой.

— Я нашел горшок с золотом и разложил монетки на земле, чтобы высохли, — объявил он родителям.

Те, конечно, очень удивились. Побежали они на картофельные грядки, но кто-то уже унес все золото. Ни одной монетки не осталось.

—- В следующий раз, если найдешь что-нибудь, заверни аккуратно в узелок и принеси домой, — учил Сабуро отец. — Смотри, не забудь!

— Все понял, — ответил Сабуро. На следующий день нашел он в поле дохлую кошку. Аккуратно завернул Сабуро в узелок свою находку и гордый тем, что все правильно запомнил, принес ее домой.

— Ну разве можно быть таким глупым, — огорчился отец. — Такие находки, как эта, нужно выбрасывать в реку.

На следующий день Сабуро выкопал здоровенный пень. Задумался он крепко и вспомнил, что сказал ему отец насчет дохлой кошки. Ухватился он за пень и — бултых! — забросил его в реку.

Мимо как раз проходил сосед.

— Нельзя такие ценные вещи выбрасывать, — стал он поучать мальчика. — Из этого пня отличные дрова могли получиться. Нужно было расколоть его на поленья и отнести домой.

— Все понял, — ответил Сабуро и направился домой. А по пути заметил чайную чашку, которую кто-то оставил у дороги.

—- Ого, настоящая ценная вещь! — обрадовался Сабуро. Схватил он мотыгу и расколотил чашку на мелкие черепушки. А потом собрал их и отнес домой.

— Здравствуй, матушка. Посмотри, что я нашел и принес домой. — И он показал матери мелкие фарфоровые осколки.

— Господи ты боже мой! — воскликнула мать. — Да ведь эту чашку я сегодня давала твоему отцу вместе с обедом, который он берет с собой. А ты все расколотил на кусочки!

На следующий день родители говорят Сабуро:

— Что бы ты ни сделал, все получается не так, как надо. Мы сегодня пойдем работать в поле, а ты оставайся и стереги дом.

С этими словами родители ушли. А Сабуро подумал и говорит сам себе:

— Ничего не понимаю: почему люди называют меня Сабуро-дурачком? Ведь я же все делаю в точности так, как они же мне и велят.



даже не знаю, почему мне они так нравятся...

---

СЕГОДНЯ

Postoronnim_V

Голубоглазая Пантера



Празднуют свое 17-летие

П О З Д Р А В Л Я Ю!

---

Статья на любителя...

ТРАГЕДИЯ СУДНА "КАСАДО-МАРУ"



Так уж, наверное, устроен мир: бываешь в дальних краях, ведешь записи для репортажа, статьи или очерка, но часто важное и нужное дело откладывается на потом. И возвращаешься к старым записным книжкам от случая к случаю. Нечто подобное было на пороге 2001 г. Нашел свой же потрепанный блокнот и наткнулся на запись о походе на подводной лодке из Владивостока в район Камчатки. Было это летом 1959 г.



Я записал: "В устье реки Кихчик, что на Камчатке, 10 августа 1945 года потоплено японское судно "Касадо-Мару". Выяснить, как оно оказалось у наших берегов в первый день войны с Японией?". И все. Однако тогда я это так и не выяснил. Теперь же, спустя сорок с лишним лет, мне захотелось, как говорится, тряхнуть стариной. Почти каждый год я бываю в Японии, у меня есть возможность поработать над документами в Национальном институте военной истории Японии, покопаться в архивах...



11 февраля 1945 г. Сталин, Рузвельт и Черчилль подписали секретное соглашение, в котором предусматривалось вступление Советского Союза в войну на Дальнем Востоке через два-три месяца после капитуляции Германии.



8 мая 1945 г. фашистская Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. А 7 августа фронты получили директиву о начале боевых действий против Японии. Надвигалась первая фронтовая ночь у бойцов-дальневосточников.



В ночь с 9 на 10 августа 1945 г. на небе не зажглось ни одной звезды. Тихий океан, омывающий Камчатку и Курилы, словно предчувствуя бурю, неспокойно дышал и гнал холодные волны, которые разбивались о борта десантных судов, вздымая каскады брызг и пены. Морская авиация в воздух не поднималась, она ждала своего часа...



В устье реки Кихчик на Камчатке стояло на якоре японское судно - крабоконсервный завод "Касадо-Мару". Он находился здесь на законных основаниях. Рыбаки местного колхоза, работавшие бок о бок с японцами два десятка лет, привыкли к тому, что это судно приходило сюда раз в месяц, забирало свежий улов крабов, в светлых и просторных цехах японские наемные рабочие обрабатывали продукцию, затем "Касадо-Мару" отправлялось домой.



С советскими пограничниками у японских рыбаков не было проблем. Всякий раз, когда пограничный катерок подходил к борту "Касадо-Мару", выходил капитан, встречал и передавал стопку паспортов, на темно-синих "корочках" которых красовался золотой герб, похожий на желтую ромашку с шестнадцатью лепестками. Пересчитав паспорта, начальник заставы, отдавая честь капитану, негромко говорил по-японски "аригато", что означало "спасибо", и спускался на катерок. Запускался мотор, и пограничное суденышко бежало к берегу. Так было всегда.



На крабоконсервном заводе начиналась своя жизнь. На корме орудовала траловая вахта: складывала в загородки, оборудованные вдоль фальшборта, крупных крабов, которые не поместились в подсобке цеха завода, прикрывая их от непогоды соломенными циновками. Промысловое время дорого, японцы спешили. Добытчики ругались, вспоминая недобрым словом американцев, субмарины которых шастали в Тихом океане у берегов Камчатки и Курильских островов. Но беда пришла не из-под воды, не с глубин моря. "Касадо-Мару" подверглось бомбардировке с воздуха...



10 августа 1945 г. в 10.10 утра по местному времени рыбоконсервный завод "Касадо-Мару" атаковали самолеты МБР-2. Они вывалились из облаков и устремились к беззащитному кораблю...



Здесь я должен перевести дыхание. Как офицер флота и как участник Отечественной войны на море, не могу взять в толк, кому пришло в голову атаковать рыбоконсервный завод "Касадо-Мару"? Тем более что судно находилось в зоне советских прибрежных вод и стояло на якоре. И еще, что немаловажно, на борту не было зениток для прикрытия от огня. Не проще было бы послать к "японцу" сторожевик, направить для острастки орудия, а затем объявить капитану, что в связи с началом боевых действий судно и команда подлежат интернированию?



Но ничего подобного сделано не было. На "Касадо-Мару" обрушилось звено МБР-2. При вторичном заходе сброшенные топ-мачтовым способом бомбы взорвались на палубе. Вспыхнул пожар. Рыбозавод стал крениться на правый борт. В эту минуту смертельной опасности на "Касадо-Мару" прозвучала команда: покинуть корабль! Благо, что шлюпки и судовой катер были заблаговременно спущены на воду в день прихода на рейд Кихчика. В тот момент, когда японцы садились на свои плавсредства, появился сторожевик, но нужда в его помощи уже отпала. Всего спасенных и сошедших на берег пограничники насчитали 371 человека. К счастью, ни убитых, ни раненых, ни контуженных не было. Тем не менее, эта "военная операция" сильно подействовала на моральное состояние японских рыбаков.





Итак, первой жертвой в первый день войны Советского Союза с милитаристской Японией стал рыбоконсервный завод "Касадо-Мару", работавший у западного побережья Камчатки.



Есть русская поговорка: слухами земля полнится. Общаясь с японскими рыбаками, жители Кихчика сильно изумились, узнав, что летчики МБР-2, выполняя чей-то головотяпский приказ, потопили бывшее российское госпитальное судно "Казань", входившее в состав Порт-Артурской эскадры 1903-1905 годов! Оперуполномоченный "Смерш" при пограничной заставе наверняка смекнул, что "дело запахнет керосином", если не провести разъяснительную работу. Советские рыбаки понимали, что в таком деле оплошать нельзя. Надо держать язык за зубами, иначе не только свою шкуру не спасешь, но и детям судьбу поломаешь...



Прошло время, через три года исполнится шесть десятилетий с тех пор, как произошли эти события. Сегодня едва ли найдутся старожилы, которые еще помнят о них. Слишком много времени минуло с той поры, когда случилась трагедия с "Касадо-Мару". Не исключено, что могут найтись люди, которые скажут: "Стоит ли ворошить прошлое?" Думаю, что стоит. Говорится же, что история не знает сослагательного наклонения. Ведь всякий мало-мальски думающий не может не захотеть узнать правду, какой бы горькой она ни казалась. Знать правду - именно эта позиция утвердила меня в мысли рассказать о "Касадо-Мару". Пора раскрыть тайну. Ей должен когда-то придти конец. Не так ли?..

С появлением в России первых пароходов Добровольного флота существовало такое правило: во время военных действий на море суда должны быть переданы военно-морскому флоту для ведения крейсерских операций, транспортных перевозок. А иногда эти суда становились госпитальными пароходами, на мачте которых поднималось белое полотнище с красным крестом.



Известно также, что время от времени Доброфлот пополнялся новыми судами, например, по причине гибели пароходов. Так было с пароходами "Москва", "Кострома", на их место приходили "Москва-2", "Кострома-2"...



В начале XX столетия для пополнения Доброфлота в Великобритании был куплен грузопассажирский пароход "Потоси", получивший затем название "Казань". Принимал это судно известный среди капитанов Николай Владимирович Смельский, полковник корпуса флотских штурманов. В его послужном списке значится много кораблей (корветов, клиперов, канонерских лодок, крейсеров), на которых приходилось совершать дальние плавания.



Проявив себя знающим и опытным штурманом, Смельский, уже в чине подполковника, был приглашен в 1890 г. на крейсер "Память Азова", уходивший в Японию. На корабле находился знатный гость - цесаревич Николай, будущий император России, поэтому на старшего штурмана Смельского ложилась повышенная ответственность. Упаси Бог от аварий!..



Во время визита цесаревича в Нагасаки, Осака, Кобэ сопровождавшие цесаревича лица были удостоены награды микадо: так, Смельский получил орден Восходящего солнца 3-й степени.



В 1894 г. Смельский перешел на службу в Доброфлот, командовал пароходами "Петербург", "Орел", "Херсон"... И, как уже говорилось, привел из Англии в Одессу пароход "Казань". За год до начала Русско-японской войны планировалось, что "Казань" войдет в 1-ю Тихоокеанскую эскадру как судно-угольщик. А потом морское командование изменило функции "Казани", и она стала госпитальным судном. Полковника Смельского перевели на "Кострому", а новым командиром "Казани" назначили лейтенанта Сергея Яковлевича Миллера. В одном приказе с ним был назван и главный врач доктор медицины Михаил Семенович Инкендикер.



Вот что писал в донесении от 26 июня 1904 г. наместник императора на Дальнем Востоке адмирал Е. Алексеев в Петербург:



"... до готовности морского госпиталя пароход "Казань" уже был приспособлен средствами порта и эскадры в помощь Артурскому портовому береговому лазарету. После сражения под Кинчжоу потребовалось обратить в лазарет пароход "Казань" и разоружить транспорт "Ангара", причем командир порта не требовал особых ассигнований... Я имел в виду оградить эти пароходы от огня неприятеля и сохранить их для означенной потребности".



Знакомясь с различными источниками по обороне Порт-Артура, я нашел несколько свидетельств о том, что "Казань" как госпитальное судно в море не выходило, а стояло у причала. Японская артиллерия, обстреливая Порт-Артур с моря и с суши, не разбирала, где боевой корабль, а где лазарет. Егермейстер И. Балашов, отвечавший за береговые госпитали, обратился к японскому командованию, чтобы те выбирали цель, а не били по площадям.



Цитирую документ: "12/25.XII. Сегодня хотели перевозить всех раненых обратно на "Монголию" и на "Казань". Егермейстер Балашов будто сообщил об этом японцам письмом". Еще одно упоминание о "Казани": "В помощь госпиталям было три госпитальных судна: "Монголия", "Казань" и "Ангара".



Вот такие скупые сведения. Правда, есть еще факт использования корабельного катера "Казани". Капитан 2 ранга Е. Елисеев получил приказ генерала Стесселя доставить секретные документы в Чифу, в российское консульство. На быстроходном катере "Казани" офицер-порученец удачно прорвался через японский корабельный заслон и выполнил боевую задачу.



В декабре 1904 г. "Казань" была потоплена вместе с другими судами, находившимися в Порт-Артуре. В1905 г. пароход был поднят, и японцы превратили его в военный транспорт, вошедший в состав императорского флота под новым названием "Касадо-Мару".



На этом след госпитального судна "Казань" исчезает, как говорится, в туманной дымке.



Однако судьба подарила мне еще одно небольшое открытие. В мае 2001 г. после презентации моей книги на японском языке "Самурай в России" ко мне обратился японский ученый Ш. Усами. Оказалось, что он, как и я, интересуется "Казанью". Ученый рассказал, что, начиная с 1907 г., "Касадо-Мару", проданное частному владельцу, совершало рейсы на Гавайи и даже к берегам Бразилии, занимаясь пассажирскими перевозками. В те годы было много китайцев, корейцев и японцев, желающих эмигрировать в страны Южной Америки, где не хватало рабочей силы. Я готов был принять эту версию, изложенную японским профессором, но в ней чего-то недоставало. И тут я вспомнил о письме моего друга Валентина Григорьевича Мишанова. Он решил помочь мне разобраться в хронике событий: "После сдачи Порт-Артура, - писал Мишанов, - "Казань" вместе с другими судами была захвачена японцами, они долго ее не отдавали, так как она служила в Порт-Артуре военным целям. Потом отдали, и какое-то время пароход вместе с другими интернированными судами стоял в Шанхае.

А 6 апреля 1906 г. пароход "Казань" под командой исправляющего должность командира капитана 2 ранга в отставке В. Исакова вышла из Коломбо в Сингапур, в тот же день выскочил на банку Нилекете Рок, люди были сняты, пароход же в 3 часа ночи 7 апреля погиб, переломившись сзади третьего трюма".



Вот что мы знаем о второй гибели" Казани".



Признаюсь, я не нашел документа, подтверждающего, что сидящая на камнях притопленная "Казань" нашла свой приют у японцев. Хотя косвенные свидетельства имеются в тех же самых японских источниках. После Портсмутского договора 1905 г., по которому Россия отдавала Японии южную часть Сахалина, а также права на богатые участки рыбных промыслов, в Токио было создано общество рыбопромышленников "Рорё Суйсан Кумиай", открывшее затем свои конторы во Владивостоке, Большерецке (Камчатка), на Сахалине и в Хакодате. Обществу для эксплуатации участков, взятых в долгосрочную аренду, не хватало судов. Полагаю, что с ведома России "Казань" была поднята, отремонтирована, а точнее, переоборудована в рыбокрабовый завод. Судну вернули прежнее японское название "Касадо-Мару".



До 1925 г. японцы имели господствующее положение на Камчатке. Чтобы их вытеснить, в Советском Союзе было создано Акционерное Камчатское общество (АКО). Однако наша рыбная промышленность только-только становилась на ноги, и у нее не было тех мощностей, какие имела Япония. Например, два богатейших участка в районе Большерецка находились в руках хакодатского рыбопромышленника Сасаки Хэйдзиро. В устье реки Кихчик функционировал японский рыбозавод. Здесь, как мы теперь знаем, и было погребено на дне морском судно "Касадо-Мару". Пока Советский Союз не находился в состоянии войны с Японией, судно часто наведывалось в Кихчик, ему не запрещалось находиться в территориальных водах СССР. Камчатские рыбаки работали, как уже говорилось, бок о бок с японцами.



Сохранились воспоминания Аркадия Ивановича Писарского, бывшего курсанта Хабаровской школы военных техников железнодорожного транспорта, который в числе тридцати сверстников был направлен на пополнение экипажа парохода "Чапаев". Вот что он рассказал спустя годы: "Ловить ходили южнее по побережью на Кихчик, на Озерную мимо японских рыбалок. Курсантов использовали как грузчиков. Надо было загрузить в мешок соли 70 килограмм, снести на берег, а обратно ящик с рыбой сухого посола тоже 70 килограмм. Работали по 16 часов, потом падали и спали. Перерывы были только на обед и ужин. На берегу ходили по соломенным циновкам, как и работавшие рядом японцы. У них были выстелены две дорожки, посередине стояли блюдо с лепешками и кувшин с питьем, ели-пили они на ходу. Пока не разгрузят пароход, не отдыхают".



Как видно из этого рассказа очевидца, ничего конфликтного не возникало между людьми рыбаками двух невоюющих стран. Люди были заняты делом, они вкалывали, как черти. И суда стояли рядом: советский пароход "Чапаев" и крабоконсервный завод "Касадо-Мару".





Читатель, наверное, заметил, что я не ищу виновников трагедии судна "Касадо-Мару". Я размышляю, как это бы сделал любой проницательный и непредвзятый исследователь. Просто мне хотелось понять, как складываются судьбы кораблей, у которых нет такого героического и славного прошлого, как, скажем, у крейсера "Варяг".



Время бежит. Не успеешь оглянуться, как замаячит историческая дата - 100-летие обороны Порт-Артура.



В каждом судне есть что-то от людей, какая-то частица человеческой души и темперамента. Есть люди, которые не причисляют себя к бойцам, но их жизнь складывается так, что они о себе могут сказать: умирал дважды, да вот выжил. Эти слова можно отнести и к пароходу "Казань" "Касадо-Мару". Он дважды погибал и дважды оживал. Но третьей жизни дано ему не было.



Виталий Гузанов

---

ВОЗДУШНЫЕ ЗМЕИ

традиционное увлечение японцев. На Японские острова воздушные змеи завезены из Китая. Но в Японии змеи, как и многие другие заимствования из-за рубежа, обрели новый облик и неповторимые особенности. По-японски их называют «ика» («каракатица») или «тако» («осьминог»), что передает сходство с головоногим существом.



В период Эдо по типам были стандартизированы их формы, определены сюжеты рисунков. С этого же времени ведет свою историю и народный промысел изготовления таких змеев. Размеры их варьируются от нескольких десятков квадратных сантиметров до нескольких сот квадратных метров. Форма может быть самой неожиданной. Первоначально змеи напоминали схематическое изображение птицы или представляли просто овал с хвостом. Сегодня же они делаются объемными, с огромными пышными хвостами.



Помимо классических квадратных, прямоугольных, шестиугольных форм в большом ходу змеи в виде замысловатых коробок, трубок, подчас состоящие из многих звеньев. Делаются они таким образом, чтобы во время полета, развеваясь и трепеща на ветру, создавать впечатление и ощущение объема. Благодаря специальным приспособлениям и особенностям конструкции змеи могут совершать броски из стороны в сторону, вращаться. Этим целям более всего соответствуют так называемые змеи-многоножки. Их конструкция позволяет также создавать шумовые эффекты, например хлопанье крыльев или шуршание. Нередко на них устанавливаются свистки, издающие самые невероятные звуки: от жуткого грохота до тоненького писка.



Японские воздушные змеи отличаются яркой раскраской и сюжетными рисунками. На них изображаются благородные и храбрые самураи, лукавые народные герои, переносятся сюжеты с известных цветных гравюр укиё-э. Подчас воздушные змеи — подлинные произведения искусства. Как и в других народных промыслах, при их изготовлении в разных районах сохраняются своя техника и специфические мотивы рисунков, что сразу же дает возможность узнать, где сделан тот или иной образец. Например, в Токио по-прежнему изготовляют змеев с рисунками гравюр. В префектуре Аомори известны змеи с красочными изображениями воинов и с сильным шумовым эффектом. Но наиболее шумных змеев, веретенообразной формы, издающих во время полета раскатистый рычащий звук, изготовляют в префектуре Тиба. Город Ниигата известен своими красочными змеями в форме шестигранника. Гигантские воздушные змеи из префектуры Токусима считаются самыми большими в мире.



Использование воздушных змеев в Японии на протяжении истории менялось. Первоначально запуск был частью религиозных обрядов: змеи служили как бы связующим звеном между человеком и мириадами божеств «ками», которые, согласно синто, населяют весь окружающий нас мир. Считалось, что с помощью змеев можно обрести защиту от зла, несчастий, бедствий, обеспечить хороший урожай и здоровье, вознести богам благодарность за успех в делах. Еще в середине прошлого века в префектуре Мияги существовал обряд запуска на Новый год небольших змеев, на которых писали имена членов семей. Люди уходили в горы, запускали в полет змеев и тем самым совершали подношение божествам, передавали просьбу о процветании в наступающем году.



Есть много свидетельств использования воздушных змеев в войнах. В старину они применялись в разведке, для оповещения о начале или окончании войны, передачи сигналов и команд, а иногда и для... транспортировки мужественных воинов.



Ко многим рассказам о подобном применении воздушных змеев можно отнестись с сомнением. Возможно, какие-то отдельные факты давно превратились в романтические легенды. В одну из популярных пьес традиционного театра Кабуки «Похищение рыбьей чешуи» попал сюжет о воздушном змее. Крестьянин, ставший разбойником, с помощью такого змея сумел добраться до золотой фигурки рыбы, украшающей конек замка в г. Нагоя, и похитить ее драгоценную чешую. Однако достоверно известно, что во время военных действий в средние века стропы воздушных змеев набрасывали на замковые башни, цепляясь за них, поднимались на крышу и проникали внутрь помещений.



С начала XVII в. воздушные змеи находят и мирное применение. Например, их использовали для подъема при ремонте крыши храма богини Каннон в районе Асакуса в Эдо. Храм по тем временам был очень высок, и все имеющиеся под рукой лестницы не доставали до его крыши. Торговцы любили запускать змеев для рекламы своих товаров, но подлинно всенародным хобби воздушные змеи сделались тогда, когда их запуск стал любимым видом спорта детей самураев, развлечением сначала для богатых, а потом и для всех горожан, неотъемлемой частью многих торжеств. Гравюры ХVIII в. часто изображали небо над городами во время праздников буквально заполненным плывущими по ветру красочными змеями.



Большую популярность приобретают соревнования — бои воздушных змеев. В небе разыгрываются настоящие баталии. Во время состязаний команд каждый участник стремится сбить на землю змея противника. Для этого используются разные приемы: запутывают стропы змея противника стропами своего змея и тянут вниз или, укрепив на стропах своего змея лезвия, перерезают стропы змея соперника.



Змеи для этих боев делаются квадратной формы, длина стороны — 3,3 м, вес — около 10 кг, стропы из пеньковой веревки.



Во время аналогичного праздника в г. Сиронэ (префектура Ниигата) две команды по 7–15 человек выстраиваются со своими змеями, каждая на своем берегу реки, протекающей около города, и стараются сбросить в воду змеев противника. Змеи эти огромные — размером 7х5 м и весом до 40 кг. Победа дается нелегко.





Дважды в год, на праздники мальчиков и девочек, запускаются огромные змеи (размером 15х11 и весом до 800 кг) в г. Ходзюбана (префектура Сайтама). Для запуска требуется не менее 50 человек.

---

А у Taie сегодня День Рождение

п о з д р а в л я ю

---

ВАСИ

традиционная японская бумага ручного изготовления. Производство бумаги началось в Китае в начале II в. Впервые в Японию ее привез корейский монах в 610 г., в то время как странам Запада пришлось ждать еще более 500–1000 лет, чтобы овладеть искусством изготовления бумаги: в Испанию оно проникло в 1151 г., а в Голландию — в 1586-м.



За несколько столетий, прошедших со времени первого знакомства, японцы модифицировали китайскую технологию и создали собственные способы производства бумаги. Волокна, размоченные в воде, китайцы выливали на специальные сетчатые щиты-формы и давали воде медленно стечь, просочиться сквозь мелкие ячейки. Японцы же, напротив, энергично и умело трясли форму, чтобы волокна хорошенько переплелись между собой. И еще они стали добавлять клейкий растительный экстракт, который способствовал более плотному и прочному соединению волокон.



Японская бумага моментально приобрела популярность при императорском дворе в период Хэйан (794–1185). В те времена лучшие сорта японской бумаги по цене не уступали золоту. С тех пор такая бумага стала одним из наиболее популярных подарков.



Правда, мастера каллиграфии предпочитали все же бумагу китайскую, на которой тушь слегка расплывалась, что позволяло добиваться большей выразительности письма. Японцы долго пытались сымитировать это качество, но так и не сумели добиться полного успеха.



Переработка макулатуры в Японии началась в VIII в. Но в период Хэйан этим стали заниматься не только из практических соображений, а в первую очередь в религиозных целях. Придворная дама императора Сэйва после его смерти в 880 г. сделала из писем императора новые листы бумаги и написала на них буддийскую сутру, как бы прикоснувшись к его душе.



Восстановленную бумагу назвали «усудзумигами» — из-за ее голубоватого оттенка, получавшегося от остатков туши на старых рукописях. В действительности она была скорее сероватой из-за плохой технологии отбеливания. Но предки и не стремились к особой белизне, считая, что сероватый цвет более подходит для выражения их чувств к умершим.



С началом ХV11 в. в Японии забурлила и оживилась коммерческая деятельность. В столице и крупных городах покупателем бумаги становился нарождающийся средний класс, и она пользовалась повышенным спросом. Выбор был широким — от бумажных носовых платков и упаковочной бумаги до свитков пьес театра Кабуки и гравюр укиё-э.



Но нельзя сказать, чтобы при этом жители Эдо обращались с бумагой небрежно. Производство было ручным, а потому нелегким и недешевым. Так складывался такой вид бумажной индустрии, где сырьем служила использованная бумага. Появилась профессия сборщиков макулатуры. Некоторые районы в крупных городах прославились как центры переработки старой бумаги, наиболее известным был район Асакуса в Эдо. Качество продукции, конечно, было низким, но она вполне годилась для повседневного пользования.



Сейчас Япония — второй в мире крупне йший производитель и потребитель бумаги, выпускающий при этом лучшие сорта бумаги из макулатуры. Японская ассоциация производителей бумаги утверждает, что более половины продукции высших сортов выпускается именно из переработанного сырья. Оказывается, это еще не так много по сравнению с тем, что делали предки.



В отличие от так называемой современной западной бумаги, которая производится из древесной пульпы с длиной волоконцев всего 2–3 миллиметра, васи изготавливается из волокон длиной до 10 миллиметров. Эти длинные волокна переплетаются довольно плотно, обеспечивая прочность бумаги скорее за счет физических факторов, нежели химических, как в бумаге западной.



Древние японцы ценили бумагу не только за ее практические качества, но и за красоту. Она славилась своей тонкостью, почти прозрачностью, что, впрочем, отнюдь не лишало ее прочности.



Вообще западная бумага появилась в Японии лишь в конце XIX в. Потребность в бумаге вынудила японцев модернизировать производство, и древняя отечественная технология уступила место более современной западной.



Сейчас выпуск японской бумаги настолько мал, что даже не учитывается в промышленной статистике.

---

А у Dio ElClaer сегодня юбилей - 25-ти летие

П О З Д Р А В Л Я Ю!

---

В догонку прошедшему празднику

День Св. Валентина в Японии

14 февраля в Японии - это, прежде всего, то, на чем большие компании (чаще всего - шоколадные) делают деньги, а уж потом праздник для самих людей. Почти за месяц до него в больших магазинах появляются надписи, ненавязчиво напоминающие покупателям, что грядет великий день: Saint Valentine's Day. Постепенно то тут, то там начинают появляться подарочные наборы к празднику, чаще всего в парфюмерных отделах. Наверно, оттого что подарки эти недешевы, и желающие их приобрести могут начинать копить деньги на приглянувшийся им набор. Но дорогие подарки - это скорее исключение, чем правило, так как подарок не один, подарков много, и делать всем дорогие подарки - денег не хватит, и поэтому чаще всего дарят что-нибудь сладкое. 14 февраля в Японии можно смело назвать "днем шоколада".

Собственно "съедобные" подарки начинают появляться ближе к самому празднику. Порой обычная коробка конфет или печенья может стоить в три раза дороже только потому, что она обернута в красивую бумагу и на нее наклеены сердечки, бантики и т.п. Кроме обычных шоколадок и конфет появляются и особые, изготовленные специально для такого случая: в форме сердечек, ангелочков и тому подобной символики.

В первых числах февраля в супермаркетах формируют специальный отдел, где подается все для праздника: конфетки, безделушки, открытки и т.п. Япония превращается в розовое облако из сердечек. оборочек, бахромы. мишуры... Числа 12-13 ажиотаж достигает апогея и начинает спадать. 14 февраля цены начинают падать, а так же в отделе подарков появляется закуток "брака". Не в смысле "супружества", а "продукции нетоварного вида": помятая обертка, расколотое шоколадное "сердце" - все это съедобно, но как подарок вызывает некоторые сомнения... "Брак" продается без упаковки для того, чтобы покупатель сам мог бы решить, покупать ли его или лучше не экономить, ибо себе потом дороже будет. Если же решение принято в пользу "купить", то продавцы вам по вашему желанию могут этот "подарок" красиво завернуть. Поскольку цены в этом закутке необычайно низки, торговля тут идет чуть ли не оживленнее, чем в основном отделе. Зачем покупают? Да кто зачем! Кто-то просто себе домой на ужин, побаловать себя и семью изысканными сладостями; кто-то считает, что "и так сойдет", да мало ли причин...

А теперь о самом интересном: КТО, КОМУ и ЗАЧЕМ дарит эти подарки. Итак, по порядку: КТО - как правило, девушки; КОМУ - мужчинам и парням; ЗАЧЕМ - хм... по крайней мере далеко не всегда для выражения любви. А для чего же, спросите вы. Объясним подробнее. В отличие от Англии, Америки в Японии это не только день влюбленных, но и своего рода "день мужчин" вообще. Конечно есть парочки, которые как и положено проводят этот день вместе, но большинство женщин считают себя обязанными подарить какую-нибудь шоколадку мужчинам, которым они считают себя обязанными. Подарок в день Святого Валентина - это часто просто проявление "гири" - "чувства долга", в Японии издревле противопоставлявшегося человеческим чувствам и переживаниям (любви в частности). Не парадокс ли? Немного подробнее о том, кто конкретно и кому делает подарки: молодые сотрудницы (немолодых, как правило, и не бывает) всем сотрудникам отдела или, по крайней мере, начальству; студентки - преподавателям (этот вариант встречается реже и считается менее обязательным) и т.п.

То есть из "дня любви" 14 февраля превратился в "день долга". Такая вот Япония..

---

СЕГОДНЯ 14 ФЕВРАЛЯ - ДЕНЬ СВ. ВАЛЕНТИНА И МЕСЯЦ ЭТОМУ ДНЕВНИЧКУ

С ЧЕМ Я ВАС СЕРДЕЧНО И ПОЗДРАВЛЯЮ!

---

БИДЗИНГА

жанр искусства укиё-э, изображающий красавиц, персонажей «веселых кварталов». Великое множество женских изображений было создано мастерами живописи, но широкую славу они приобрели благодаря гравюрам.



Возникновение жанра бидзинга связано с творчеством Хисикава Моронобу (1618–1694). Следующий этап развития жанра — творчество Кайгэцудо Андо. В отличие от женских образов Моронобу, мягких и наивных, героини художников династии Кайгэцудо, высокие и статные куртизанки, представлены в полный рост в статичных позах, в ярких красочных костюмах. Это были изображения, служившие своего рода рекламой популярных обитательниц «веселых кварталов» и в то же время различных образцов кимоно.



В творчестве Судзуки Харунобу (1724–1770) вновь меняется идеал женщины. На смену величавым и статным красавицам приходят хрупкие юные девушки, почти подростки, с крошечными ручками и ножками, необычайно трогательные и грациозные.



Излюбленные композиционные схемы Тории Киёнага (1752–1815) — многофигурные шествия куртизанок. Красавицы в ярких, праздничных одеяниях, совершающие пешие прогулки и катающиеся на лодках в окружении роскошной свиты — своего рода гимн праздному образу жизни.



Среди всех художников, работавших в жанре бидзинга, особенно выделяется Китагава Утамаро (1754–1806) — один из шести лучших художников японской ксилографии, обладатель общепризнанного титула «певца женской красоты». Утамаро вводит в укиё-э тип больших погрудных портретов — «окуби-э». Сохранились тысячи его гравюр, тонко и изящно раскрывающих мир женщин Эдо.



В ХIХ в. доминировали в жанре бидзинга основатель династии Кикукава — Эйдзан (1787–1867) и его ученики.

---

ГО

настольная игра. В нее играют два игрока, для игры используется доска с нанесенными на нее 19 вертикальными и 19 горизонтальными линиями. Их пересечение образует 361 поле для игры. Во время игры на эти поля постепенно выставляется 361 черная и белая фишки-камни. Побеждает тот, кто сумеет захватить наибольшую площадь доски и вытеснить с нее соперника или взять его фигуры в плен. Количество вариантов в такой игре составляет 10 в степени 750. Современные компьютеры не справляются с задачей составления программы, способной просчитать такое количество вариантов. Разумеется, не может сделать этого и человек, но в го это и не требуется. В го необходимо очень тонко чувствовать ситуацию и, ориентируясь на свое интеллектуальное чутье, развивать стратегическую линию игры.



Игра в го родилась в древнем Китае около 4000 лет назад.



На островах игра поистине пережила свое второе рождение, и именно Япония по праву считается родиной современного го — той игры, в которую сегодня играют и в некогда забывших ее Китае и Корее. В Японии в го всегда играли аристократы при дворе императора. Игра носила статус высокоинтеллектуального развлечения на уровне придворных поэтических турниров.



Современное го появилось в 1612 г., когда сёгунат Токугава открыл первые четыре официальные школы игры. Тогда же были сформулированы общие для всех правила и назначены специальные чиновники — годокоро, наблюдавшие за законностью преподавания и проведения игр. Проводились и ежегодные турниры на приз сёгуна.



После Реставрации Мэйдзи 1868 г. го получила дальнейшее развитие. Тогда же появились первые профессиональные игроки. Лучшие из них объединились в Японскую ассоциацию го, образованную в 1924 г.



Сейчас среди миллионов фанатов игры в Японии лишь 400 профессионалов. И любители, и профессионалы в зависимости от достигнутых результатов получают мастерские степени по традиционной японской системе, аналогичной существующей в боевых искусствах, — кю и даны. Как правило, обладатели всех кю и первых шести данов — любители. Спортсмены более высокого ранга обычно переходят в профессионалы. Среди тех и других проводится множество турниров, как с личным участием, так и по сети Интернет.



Помимо Японии го весьма популярно и во всем остальном мире, особенно в Китае и Корее. С 1982 г. существует и Международная федерация го со штаб-квартирой в Токио, объединяющая 35 стран и 13 миллионов спортсменов. С 1985 г. действует Российская федерация го.

---

ЖИВОПИСЬ ТРАДИЦИОННАЯ

К начальному периоду истории изобразительного искусства Японии относятся несколько дошедших до наших дней буддийских алтарных и стенных росписей, датируемых VII — началом VIII в.



Наиболее ранняя из них — роспись алтаря Тамамуси в монастыре Хорюдзи (VII в.). На боковых стенках алтаря, покрытых черным лаком, красными, желтыми, зелеными растительными красками художник изобразил эпизоды из жизни Будды, сцены религиозных обрядов, а также фигуры бодхисаттв и других персонажей.



В главном храме монастыря Хорюдзи — Кондо (Золотой зал) росписи на стенах выполнены как в большом размере (примерно три на два с половиной метра) — изображение сцен рая, так и в меньшем размере (примерно три на полтора метра) — изображение бодхисаттв, архатов, летящих апсар. Современная роспись — результат восстановительных работ после пожара 1949 г.



Росписи Хорюдзи обычно сравнивают с индийской живописью в пещерах Аджанты и отмечают их близость к китайскому искусству эпохи Тан (618–907).



В сокровищнице Сёсоин монастыря Тодайдзи хранится несколько живописных изображений, сделанных в эпоху Нара (710–794). В лучших традициях танской живописи выполнена роспись на знамени, известная как «Суми-э босацу дзо» («Бодхисаттва, сидящий на облаке»), а также на шестистворчатой ширме «Дзюка бидзин» («Красавица под деревом»).



Еще один вид живописного искусства эпохи Нара представляют свитки с текстами священных текстов буддизма, которые изготовлялись в монастырях «нарских школ». Прекрасный художественный образец этого искусства — иллюстрированная сутра «Э инга кё». Над китайским текстом сутры изображены эпизоды из жизни будды Сакьямуни (хранится в коллекции Токийского университета изящных искусств и музыки).



С начала IX в. широкое распространение получили мандала (яп. мандара) — важнейший элемент обрядовой и культовой практики буддийских сект Сингон и Тэндай. Мандалы изображают сложную структуру буддийского мироздания. Два подобных изображения находятся в храме Дзингодзи: «Мандала Мира Алмаза» («Конгокай») и «Мандала Мира Чрева» («Тайдзокай»), датируются 824–833 гг.



Второй тип буддийской живописи, получивший развитие в 1Х–Х вв., — это изображение божеств — защитников веры. С этими божествами были связаны многие обряды, и их изображения стали самостоятельным объектом поклонения. Божества-стражи изображались обычно в фантастическом и устрашающем облике полулюдей-получудовищ на фоне языков пламени. Они выступали как олицетворение потусторонних таинственных сил, во власти которых находится человек. Большинство из них при всей грозности облика и мистичности наделялись доброй властью. Наиболее известным в живописи этого времени является изображение божества Фудо Мё.



После X в. рост популярности амидаизма стал заметен в буддийском изобразительном искусстве. Появляется новый жанр храмовой живописи — изображения Будды Амиды. В окружении бодхисаттв Будда является верующим, чтобы спасти их после смерти и пригласить в свой рай. Сохранившиеся фрагменты подобной росписи «явления Амиды» можно увидеть в зале Хоодо (Феникса) монастыря Бёдоин (1053 г.). Важным памятником, объявленным национальным сокровищем, считается триптих под названием «Амида сёдзю райгодзю» («Сошествие Амиды и сопровождающих его бодхисаттв») — цветная роспись на шелке середины XII в., которая сейчас хранится в монастырском комплексе Коясан, префектура Вакаяма, а первоначально принадлежала монастырю Энрякудзи на г. Хиэй (Хиэйдзан).



В середине эпохи Хэйан китайский стиль живописи (кара-э) начинает уступать место совершенно другому, самобытному стилю, известному как ямато-э. Подлинных образцов японской светской живописи IХ–Х вв. не сохранилось, но имеются многочисленные свидетельства ее существования.



Самые ранние изображения в этом стиле — росписи на ширмах и раздвижных перегородках. На них, как правило, изображались картины четырех времен года, события по месяцам года и прославленные своей красотой места.



В это же время появляется новая форма изображения — раскрашенные горизонтальные свитки живописи (эмакимоно), длина которых иногда превышала десять метров. Они иллюстрировали литературные произведения, объединяя рисунки и текст.



Самый ранний образец свитка эмакимоно — «Гэндзи-моногатари эмаки» (раскрашенный свиток «Повести о Гэндзи») начала XII в., фрагменты которого дошли до наших дней. Свитки «Гэндзи-моногатари эмаки» приписывают художнику Фудзивара Такаёси, работавшему в первой половине ХII в. Изящный и уравновешенный стиль изображения получил название «онна-э», т.е. «живопись в женской манере». «Живопись в мужской манере» («отоко-э») процветала в конце XII в., отражая более популярный вид иллюстрированных ручных свитков. «Сигисан энги эмаки» («Легенды горы Сиги») — очень ценный образец подобного свитка. Стоит упомянуть еще «Бан дайнагон эмаки» («История придворного дайнагона Бан»), «Нэнтю гёдзи эмаки» («Ежегодные ритуалы и церемонии»), который приписывают Токива Мицунага (выполнен около 1173 г.). Появляются ручные свитки с религиозными сюжетами — «Дзигоку-дзоси» («Мир голодных духов») и др.



В конце XII в. возникла мода на портреты. Превосходные портреты вышли из-под кисти Фудзивара Таканобу. Наиболее известны портрет военного деятеля и чиновника Тайра Сигэмори (ХII в.) и портрет сёгуна Минамото-но Ёритомо (ХII в.). Наряду с портретной живописью самое яркое явление — повествовательные свитки эмакимоно, сюжеты которых связаны с героическими эпопеями — гунки. Самый выдающийся памятник — «Хэйдзи-моногатари эмаки» (иллюстрации к «Повести о войне годов Хэйдзи»). Известны также свитки «Сказания о монгольском вторжении», «Жизнеописание святого Иппэна», «Чудеса святилища Касуга» и другие.



В течение XIV в. живопись на свитках, так популярная в предыдущие столетия, постепенно угасает и уступает место новому виду изобразительного искусства — живописи тушью (суми-э, или суйбокуга). Суми-э (или монохромная живопись), культивируемая в крупных дзэнских монастырях Камакура и Киото, была завезена из сунского (960–1279) и юаньского (1279–1368) Китая и очень ценилась дзэнскими художниками и их покровителями. Более всего почиталась живопись китайских мастеров Му-ци (яп. Моккэй, работал ок. 1250 г.) и Лянь Кая (1140?–1210?). Дзэнские монахи-художники рисовали также портреты т.н. тиндзо, например, портрет прославленного наставника Мусо Сосэки (1275–1351) выполнил его ученик Муто Сюи. Однако живопись тушью оставалась главнейшим занятием. В традиции суми-э важнейшими фигурами ранней дзэнской живописи были Као Нинга (начало XIV в.) и Мокуан Рэйэн (середина XIV в.).



К концу XIV в. монохромная пейзажная живопись стала основным и наиболее почитаемым в дзэнских монастырях (и в кругу их покровителей из клана Асикага в Киото) жанром изобразительного искусства. Минтё (1352–1431) и Дзёсэцу (начало XV в.) выработали основные формы пейзажного жанра. В XV в. Тэнсё Сюбун (?–ок. 1460) и Сэссю Тоё (1420–1506) довели китайский монохромный пейзаж до адекватного «японского формата». В этом отношении особо примечателен пейзаж Сэссю, изображающий прославленную своей природной красотой местность в Японии — Аманохасидатэ (написан ок. 1501 г., хранится в Национальном музее Киото).



Новый стиль живописи тушью возникает в последние годы правления сёгунов Асикага. Вне стен дзэнских монастырей создаются объединения живописцев — школы Ами и Кано. У истоков последней стояли художники Кано Масанобу (1434–1530) и его сын Кано Мотонобу (1476–1559). Хотя китайские сюжеты и живописная техника остаются в их арсенале, представители школы Кано вводят в свои работы и другие декоративные и пластические элементы. В итоге школа Кано стала определять основную линию развития пейзажной живописи в последующие столетия.



Школа Кано, которой оказывали покровительство Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и другие могущественные патроны, к концу XVI в. доминировала в японском изобразительном искусстве, разработав грандиозный многоцветный стиль настенной живописи и росписи ширм.



Кано Эйтоку (1543–1590) выполнял заказы Нобунага по внутреннему декору замка Адзути около озера Бива (сооружался в 1576–1579 гг., разрушен в 1582 г.) и Хидэёси по росписи дворца Дзюракудай в Киото (сооружен в 1587 г., разрушен в 1595 г.). Эйтоку считается первым среди живописцев, применившим значительное количество тонкого листового золота для декора больших стеновых плоскостей. В начале эпохи Эдо (1600–1868) его ученик и приемный сын Кано Санраку (1559–1635) успешно продолжил работать в этом помпезном стиле. А к тому времени, когда внук Эйтоку Кано Танъю (1602–1674) смог стать достойным преемником деда и отца, школа Кано прочно утвердилась в роли официальной художественной школы сёгуната Токугава (1603–1868).



В то же время некоторые художники, не принадлежащие к школе Кано, приспособили темы и стили китайской живописи для более декоративного и чувственного подхода к изображению. Среди них были Хасэгава Тохаку (1539–1610) и Кайхо Юсё (1533–1615). В другом жанре, восходящем к стилю ямато-э, работали художники школы Тоса. Небольшого размера работы часто иллюстрировали классические литературные произведения. Традиция ямато-э породила и декоративный стиль живописи группы художников, которую обычно называют школой Римпа. Ведущие мастера этой группы — Таварая Сотацу (?–1643?) и Огата Корин (1658–1716) — брали классические сюжеты и приемы изображения, но претворяли их в совершенно новой, ярко декоративной манере. Их творчество явилось определенным символом изменившихся общественных вкусов в Эдо (совр. Токио) в XVII–XVIII вв.



Жанровая живопись, фудзокуга, к концу XVI в. обрела значительную популярность, вызвав к жизни стиль укиё-э, т.е. «картины бренного мира». Темой укиё-э стала жизнь «веселых кварталов» и чайных домов в Эдо, а также других крупных центров городской культуры. Живопись укиё-э породила целую индустрию гравюры на дереве.



Конец эпохи Эдо отмечен эклектикой живописных стилей. Все заметней становилось влияние европейской живописи, что привело к появлению в конце XVI в. т.н. искусства намбан («южных варваров»). Китайские и европейские новации в живописи просачивались через портовый город Нагасаки, где возникли т.н. школа Нагасаки и живопись в европейском стиле. Ведущие художники этого периода — Маруяма Окё (1733–1795) и Мацумура Госюн (1752–1811), основатели школы Маруяма-Сидзё, а также Ито Дзякутю (1716–1810). Их творчество демонстрирует смешение японских, китайских и европейских элементов, сильно заметно возросшее внимание к натуралистическому изображению.



Другой значительной тенденцией в поздний период Эдо стала «живопись литераторов» — бундзинга. Принадлежащие к этому направлению мастера черпали вдохновение в творчестве художников-любителей интеллектуальной элиты Китая, которые, начиная с династии Юань, занимались живописью в т.н. стиле южной живописи (яп. нанга). Стиль нанга в XVIII в. через Нагасаки проник в Японию — художники-иммигранты из Китая ввезли определенную культурную традицию, описание которой ранее можно было найти в многочисленных ксилографических изданиях в традиционных терминах китайской эстетики.



Известным мастером живописи нанга был Ватанабэ Кадзан (1793–1841), ученый и общественный деятель начала Х1Х в.



Первые художники бундзинга — Гион Нанкай (1677–1751), Сакаи Хякусэн (1697–1752) и Янагисава Кэн (1704–1758) — скорее имитировали, чем создавали новое. Второе поколение — Икэно Тайга (1723–1776), способный наполнять свои китайские и японские пейзажи целой гаммой настроений, и Ёса Бусон (1716–1783), создававший удивительно проникновенные по своему лиризму работы. Среди значительных художников позднего периода бундзинга: Урагами Гёкудо (1745–1820), Окада Бэйсандзин (1744–1820), Таномура Тикудэн (1777–1835), Ямамото Байицу (1783–1856). Последним представителем школы бундзинга стал один из великих мастеров современной живописи Томиока Тэссай (1836–1924). Можно считать, что следующая эпоха Мэйдзи (1868–1912) стала завершением периода классической японской живописи и началом современного периода изобразительного искусства.

---

ГОСЁ

Императорский дворец в Киото. В исторической части современного Киото находится огромный сад, в глубине которого скрывается старый императорский дворец — Госё. В своем современном виде он не является тем дворцом, что был построен для императора Камму в 795 г.



Тот дворец назывался Дайдаири — Большой императорский дворец, находился он на северной окраине города. Он был бы самой древней постройкой Киото, если бы не горел много раз, от того дворца не осталось даже пепла. Он представлял собой целый императорский дворцовый комплекс, имел 12 внешних ворот, главные из которых вели к внутренним воротам, за которыми находилась правительственная палата. С запада к ней примыкал императорский дом для приемов. Вокруг располагались различные правительственные постройки. В восточной части находилась дайри — высочайшая резиденция императора, главным зданием которой был Сисиндэн. Здание было обращено к югу, 18 ступенек с южной стороны вели в сад, слева от ступенек была высажена сакура, справа — мандариновое дерево. Северная галерея вела к личным покоям императора, еще севернее находился дворец императрицы и дворец других жен императора. Попасть к императору на прием было не так-то просто: для этого надо было получить особое разрешение, которое выдавалось чиновниками высокого ранга или личными секретарями императора.



А там, где сейчас находится Госё, располагался Сато-даири — небольшой сельский дворец, в котором император укрывался от всех бед и напастей, что случались в Дайдаири. Дворец Госё стал официальной императорской резиденцией при императоре Когон в 1331 г. И 28 поколений японских императоров жили в Госё, пока 26 ноября 1868 г. император Мэйдзи не переехал в Эдо, который был переименован в Токио, став столицей Японии.



В период смутного времени дворец, как и весь Киото, подвергался разрушениям. Многочисленные пожары не щадили деревянные постройки дворца. Его восстанавливал каждый из трех объединителей Японии — Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси, Токугава Иэясу. Очень сильный пожар случился в 1788 г., сёгун Иэнари распорядился, чтобы дворец восстановили по тому проекту, по которому он строился в VIII в. Но 6 апреля 1854 г. дворец снова сгорел. И то, что мы видим сейчас, это дворец, восстановленный в 1855 г. По всей видимости, это была самая грандиозная реконструкция Госё: тысячи мастеров трудились не покладая рук ежедневно в течение года, возрождая дворец из пепла. Расходы составили 2 176 213 рё — огромная по тем временам сумма. Но зато Госё предстал в своей первозданной красоте и величии.



Старый императорский дворец Госё расположен в большом саду, который окружен длинной белой крытой стеной, разделенной на равные квадраты коричневыми вертикальными бревнами. Это большой ансамбль, дающий представление о японской архитектуре тех давних лет. Главных ворот во дворце несколько, но посетители могут пройти лишь через ворота Кого-гомон и Сэйсёмон. Японцы строго хранят свои традиции. Так, ворота у южного входа — Кэнрэй-мон — использовались лишь тогда, когда в главном здании дворца проходили особо важные и торжественные церемонии. В наше время эти ворота для обозрения широкой публикой открываются лишь дважды в год, но пройти через них может только император.



Основной постройкой дворца является Сисиндэн — здесь в торжественной обстановке возводили на престол императоров. Подобно буддийским храмам того времени, это здание имеет высокую крышу с плавными очертаниями, вогнутую, как в Китае, однако линии ее более спокойны и сдержанны. Здание имеет галерею под карнизом крыши, окруженную небольшой верандой. Интерьер Сисиндэн прост и величествен. В гладких отполированных досках, покрывающих пол, отражаются массивные круглые столбы, они представляют собой неокрашенные, но тщательно выровненные и отполированные стволы деревьев. Фасад обращен на юг, к входу ведет большая пологая лестница, по обе стороны которой, как и в хэйанском дворце, слева посажена сакура, справа — мандариновое дерево. Они заключены в бамбуковую ограду и выглядят, как цветы в корзине. Сад покрыт белым песком и выровнен граблями строго по геометрическим линиям, направленным к фасаду здания.



Внутри Сисиндэн находится императорский трон — такамикура, богато декорированный, его венчает птица Феникс. За ним расположен трон поменьше, предназначенный для императрицы.



Пройдя по галерее, можно попасть в Сэйрёдэн — жилые покои императора, но уже с середины периода Хэйан они стали использоваться для дворцовых церемоний. Фасад этого здания обращен на восток, к другому песчаному саду. Все здание сооружено над землей на невысоких подпорках, как в старинных синтоистских храмах, и окружено верандой с двумя небольшими лестницами, спускающимися в сад. И в этом здании есть императорский трон.



В Сэйрёдэн было много комнат разного предназначения. В одной из них император ежедневно молился, воздавая должное богине Аматэрасу, из рук которой японские императоры получили власть. В этом же здании находилась опочивальня императора, комнаты его жен, трапезная. В одной из комнат находился императорский архив. В этом здании были «поющие полы» — «наруита», своего рода система безопасности: даже при самом осторожном шаге они издавали своеобразный тонкий скрип.



Дворец Сюнкодэн предназначался для хранения священного зеркала во время коронации императора Тайсё. Император Сёва начинал свой тронный путь тоже в Киото, что свидетельствовало о неутраченном престиже города — старой императорской столицы Японии. Две другие императорские регалии — меч и яшмовые подвески — хранились в Кэндзи-но ма. Но торжественная церемония возведения на престол наследного принца Акихито уже проходила в императорском дворце в Токио, хотя и при соблюдении всех древних ритуалов.



Во внутреннем саду дворца есть чайный домик, расположенный на искусственно созданном холме. К востоку обращен павильон Осудзумисё, где император спасался от летней жары. К северу от него разместился Тёсэцу, домик для чайной церемонии, пройти туда из Осудзумисё можно по галерее. Есть на территории дворца и пруд с деревянным мостиком. А во дворце Саннай-дэн император и члены императорской семьи обменивались новогодними поздравлениями, отсюда наблюдали за новогодним представлением.



Дворец открыли для широкой публики в 1946 г. Дважды в год, весной и осенью, в течение недели можно попасть сюда с экскурсией.



Дворец является национальным достоянием Японии и собственностью императорской семьи.