Я полагаю, что самый краткий рассказ о японской керамике не может обойтись без упоминания о фарфоре. Первоначально фарфор (как и многое другле) был изобретён в Китае с целью имитации изделий из драгоценного нефрита. Техническое и художественное качество китайского фарфора в скором времени стало столь убедительным, что овладеть секретом мастеров Поднебесной стремился весь Восток, а впоследствии и Запад.
Не осталась в стороне и Япония. В 1656 г., после неудачи второго корейского похода, многие даймё, возвращаясь на родину, прихватили с собой в качестве трофея корейских гончаров, освоивших к этому времени производство фарфора. Но решение задачи оказалось сложнее, чем предполагалось. Сишком многое зависело от сырья и местных условий. И только благодаря настойчивости князя Набэсима Наосигэ, проявившего исключительную дальновидность, фарфор был наконец получен около 1616 г. в деревне Арита. Как утверждает легенда, корейский гончар Ри Сампэй после многолетних безуспешных поисков подходящего материала попросту подскользнулся на мокром склоне холма Идзумияма. Так был открыт идзумит - уникальный природный материал, представляющий собой практически готовую фарфоровую массу. (Вспомним, что глина легендарного китайского холма Као-линг, чтобы стать фарфором, нуждалась в добавлении кварца и полевого шпата.) Научиться работать с идзумитом оказалось непросто - он был очень капризен, и только к середине 17 века удалось достичь качества, при котором можно было решать ло-настоящему художественные задачи.
Сакайда Какиэмон, мастерская Арита,17 в. Чаша с надглазурной росписью
читать дальше
Дальнейшие достижения в этой области связаны с работой замечательного мастера Сакайда Какиэмона. Именно ему многие исследователи приписывают изобретение надглазурных красителей, а также разработку соответствующих приёмов декора.
Арита.,17в. Чаша с надглазурной росписью
Несмотря на то, что достижения Какиэмона по распоряжению князя держались в строжайшем секрете, производство фарфора с надглазурной росписью в скором времени началось в мастерской Кутани, а затем и в других местах. Впрочем, мастерские князя Набэсима в течение долгого времени первенствовали в отношении качества производимого фарфора. Это немудрено - ведь там производили не более 500 изделий в год, преимущественно для подарков, обычай поднесения которых влиятельным лицам был широко распространён в это время.
Мастерская Набэсима 17 в. Фарфоровая тарелка с надглазурной росписью
Мастерские князя Набэсима относились к типу "нива-гама" (садовая печь). Обычай устраивать подобные мастерские в саду, в непосредственной близости от замка распространился уже в 15 веке. Могущественные феодалы приглашали знаменитых мастеров, некоторые из которых в качестве признания их заслуг получали самурайское звание. Художники в таких мастерских обладали большей творческой свободой, а кроме того, не зависели от рынка, получая от феодала содержание в форме рисового пайка. От них требовалось только одно - создавать шедевры, и они это делали.
Мастерская Набэсима, 18в .Блюдо с надглазурной росписью
Художественное качество керамики Арита обусловила её высокую конкурентоспособность, и в конце 17 в. изделия мастерских Набэсима становятся важным предметом экспорта. Китайские джонки и голландские корабли спешили в порт Нагасаки, чтобы загрузить трюмы хрупким, но ценным товаром. В Европе японский фарфор становится модным и вызывает волну подражаний. И в самой Японии этот всплеск спроса не проходит бесследно: почти во всех крупных мастерских часть изделий, порой существенная, изготовляется специально на экспорт; формируется даже особый декоративный стиль - "старая Япония", соединяющий подглазурную и надглазурную роспись, а также роспись золотом, ковром покрывающую поверхность изделия. Могу на основании личного опыта заверить, что произведения этой эпохи в лучших образцах обладают ни с чем не сравнимым обаянием. Тонкие и изящные, продуманные до мелочей, вазы в стиле "нисикидэ" (парчовый) действительно кажутся драгоценными.
Пожалуй, нельзя говорить о японской керамике, не упомянув хотя бы несколько имён великих мастеров, сыгравших наиболее выдающуюся роль в её развитии. Это Хоннами Коэцу, Нономура Нинсей, Фурута Орибэ, Сано Сосин, братья Огата - Корин и Кэнзан, Аоки Мокубей и многие другие... Нономура Нинсей - керамист-любитель, живший в 17 в. и создавший собственный декоративный стиль.
Мастерская Шигараку, 17в. Нономура Нинсей, ваза с росписью глазуревидными красителямии и золотом
Нинсей не нуждался в средствах и не был связан экономической стороной ремесла, что позволяло ему решать исключительно творческие задачи. Переезжая с места на место, он работал в разных мастерских, вовлекая в орбиту своей кипучей деятельности многих гончаров. Не связанный цеховым запретом разглашать секреты, он свободно делился своими достижениями и собирал опыт других, что позволило ему создать на основе традиций киотских гончаров особую технику надглазурной росписи с использованием плавких глазуревидных красителей и золота.
Нономура Нинсей. Сосуд с надглазурной росписью 17.в
Керамика Нинсея - это очень тонкий кремовый фаянс с лёгким глазурным кракле и ярким эффектным декором. Влияние его на развитие японской керамики невозможно переоценить. Он сумел перебросить мост между "большим" искусством - современной ему живописью на золотом фоне, и росписью керамических изделий, сделав важный шаг на пути формирования цельной художественной системы японского искусства.
Отата Корин . Тарелка с подглазурной росписью
Аналогичную задачу, но в отношении классической живописи суми-э сумели решить братья Огата - Корин и Кэнзан. До тридцати лет они вели беспечную жизнь наследников богатого купеческого дома, чередуя развлечения с любительскими занятиями искусствами, но затем оказались перед лицом необходимости зарабатывать на жизнь. Корин взялся за живопись и в короткий срок стал аменитым художником, а Кэнзан построил печь Нарутаки и занялся керамикой. Знаменитые ширмы Огата Корина с ирисами - первое, что мы вспоминаем, когда заходит речь о японском искусстве. Но не менее значителен и его вклад в области керамики. Расписывая изделия в мастерской своего брата, Огата Корин сумел адаптировать стиль классической живописи суми-э с его недосказанностью к задачам декора керамики. Отказавшись от декоративных элементов, обычно применяемых, чтобы облегчить увязку изображения с предметной формой, Огата Корин, а вслед за ним и Кэнзан решают поверхность своих изделий как полноправную изобразительную плоскость, равноценную поверхности свитка или ширмы, и даже превосходящую их по интенсивности эмоционального воздействия.
Огата Корин. Тарелка с росписью в жанре э-ута 18 в.
Стоит обратить внимание на связь образного строя этих произведений с миром литературы и поэзии. На этом этапе завершается объединение живописи, керамики и литературы в единую образную и стилевую систему. Сам жанр, к которому принадлежат эти работы, носит особый характер. Ещё в эпоху Хэйан вошло в обычай устраивать поэтические игры, участники которых должны были по изображению на лицевой поверхности блюда угадывать стихотворение, написанное на его обороте. Тарелка Огата Корина с утками-мандаринками относится как раз к этому типу.
Дальнейшее развитие этой тенденции привело к возникновению жанра э-ута (картина- стихи), в котором произведение поэта и художника сливаются уже в неразделимое целое. Это стремление к цельности и кристаллизации художественного переживания и жизни на самом исходе позднего средневековья породило замечательные достижения, важные для всего человечества. Сменяются века, но ценность сделанного японским мастерами не убывает. Их произведения живут и находят им всё новых поклонников и учеников, готовых и в наше время следовать завету великого поэта: "Не тщись идти по пути древних, но ищи то же, что искали они". Владимир Юделевич