то, что не влезло в предыдущий пост

[Yamato-Nippon-Japan]

Невеста-людоед

Однажды трое юношей отправились странствовать по свету. Шли они равнинами и горами, долго шли, пока не дошли до ворот очень богатого дома. На воротах они прочли объявление о том, что хозяин отдаст свою дочь в жены самому способному и умелому человеку в стране.

— Вот то, что нам надо. Давайте-ка испытаем свои способности, — сказали они и прошли через ворота.

Хозяин дома поговорил с каждым из них. Все они показались ему людьми неглупыми, но на ком остановить выбор, он не мог решить. Тогда он сказал так:

— Есть у меня три поля, с каждого я снимаю по тысяче снопов риса. Одно поле лежит на восток, другое на запад, а третье прямо перед домом. Каждый из вас должен обработать по одному полю. А я посмотрю, кто из вас лучший работник.

Каждому из троих хотелось стать зятем такого богача. Наготовили они риса в горшке, из которого можно было накормить тридцать человек, и сами все съели. А потом взялись за работу. Обычному человеку, чтобы справиться с таким полем, нужно было бы не меньше десяти дней. А эти юноши, держа в каждой руке по мотыге, так споро трудились, что к вечеру первого дня все три поля были обработаны. Все трое вернулись каждый со своего поля в одно и то же время.

— Сказать правду, сильно удивили вы меня сегодня своей работой. Все трое молодцы, не могу сказать, кто лучше, кто хуже. Хочу попросить вас задержаться у нас и еще немного послужить, — сказал богач.

Молодые люди с радостью согласились и остались у него в работниках. Прошло много дней, но, к их разочарованию, никому из них так и не удалось повстречаться с дочерью хозяина. Видели мельком ее со спины несколько раз, вот и все. И чем дальше, тем больше хотелось им посмотреть на нее. Однажды ночью двое юношей сговорились и тайком прокрались в хозяйский дом. Подошли они к комнате девушки и стали подглядывать. Видят — девушка в белых одеждах, с распущенными волосами поднимает половицы в углу комнаты. Оттуда достает ящик, напоминающий с виду гроб.

Жутко стало юношам, но любопытство взяло верх, и они остались наблюдать дальше, что будет делать девушка. А она с улыбкой на лице достала из гробика тело маленького ребенка и отрезала ему ножом ручки. Потом она принялась с удовольствием поедать одну из ручек, словно это было самое большое лакомство.

Она заметила подсматривающих и спросила юношей: — Не хотите попробовать? — И бросила им маленькую окровавленную руку.

Юноши остолбенели. Им больше и в голову не приходило жениться на ней — лишнюю минуту оставаться в одном с ней доме не могли. И они бросились вон так, что только пятки засверкали.

Пока третий юноша разжигал огонь в плите, они рассказывали ему об увиденном.

"Надо бы мне самому посмотреть", — подумал он и тоже отправился к двери юной хозяйки дома. Увидел он страшную ведьму в белом одеянии, с распущенными волосами, пожирающую окровавленную голову младенца. Поначалу и его взяла жуть, но он присмотрелся и увидел не ведьму, не оборотня, а обыкновенную девушку в маске ведьмы, которая ела куклу, сделанную из рисовой муки. То, что он принял за кровь, было обычными румянами. Тогда он сказал, отодвинув дверь и вытянув руки:

— Молодая госпожа, не угостите ли вы меня одной из этих ножек?

Услышав его слова, девушка сказала: — Вот слова, которые я хотела услышать. До сих пор много, очень, очень много юношей приходило сюда, в надежде жениться на мне. Но, увидев меня, они пугались и бежали прочь.

Никому недоставало смелости остаться. Ты тот, кто станет моим мужем.

Она скинула с себя маску и белый халат, и перед юношей предстала ослепительная красавица. Радовался и ее отец-богач. Он пригласил на большое празднество родню, друзей и даже работников и объявил о свадьбе своей дочери и юноши.

В свое время у них родился ребенок. И все их наследники жили богато и счастливо.



Поющий скелет

В давние времена жили в горах два брата. Однажды зимой, когда не стало у них работы, отправились братья на заработки в Эдо — древнюю столицу Японии.

— Интересно, кто из нас добьется большего успеха через три года? — сказал старший брат. — Давай встретимся на этом же месте, в этот же день ровно через три года и вернемся в родную деревню.

И с этими словами братья распрощались на мосту.

Младший брат прилежно трудился и успел скопить много денег, а старший брат каждый день пьянствовал и развлекался с женщинами.

Быстро пролетели три года жизни в Эдо. В условленный день братья встретились на мосту. Младший брат нес с собой много подарков, а у старшего не было ничего.

Когда они шли по узкому мосточку над глубоким ущельем в горах, старший брат сказал младшему:

— Давай я понесу твою поклажу, а ты ступай вперед.

Пошел старший брат позади, а на середине моста столкнул младшего в ущелье, так что тот разбился насмерть.

Возвратился старший брат домой как ни в чем не бывало и стал рассказывать односельчанам:

— Младший брат каждый день пьянствовал и развлекался с женщинами. Денег у него не было, и он сказал мне, что не сможет вернуться домой в этом году.

Прошел еще один год. У старшего брата кончились деньги, которые он украл у младшего, и он опять засобирался в Эдо.

Когда он стоял на том самом узком мосточке над ущельем, то услышал прекрасное пение, доносящееся снизу..

Он был так зачарован пением, что спустился в ущелье. К его изумлению, оказалось, что пел скелет. Старшему брату стало так страшно, что он затрясся. А скелет прекратил пение и сказал ему:

— Не бойся. Я — твой младший брат, которого ты убил. Ты опять идешь в Эдо, чтобы пить и гулять? Так почему бы тебе не взять меня с собой? Я буду петь на представлениях, и ты разбогатеешь.

— Хорошо придумал! — обрадовался старший брат и завернул скелет в фуросики — большой платок, в который в Японии увязывают вещи для переноски.

Прибыв в Эдо, он стал каждый день устраивать на самых людных улицах представления со скелетом.

— Дамы и господа! — зазывал он зрителей. — Предлагаю вам чудесное представление — поющий скелет. Подходите, складывайте ваши денежки в коробку.

Заработав немало денег, он вернулся в свою деревню. Там он тоже решил подзаработать. Но, когда собралось много зрителей, скелет вдруг начал петь новую песню.

— Мы должны беречь и любить своих братьев. А я своего никогда не прощу. — И скелет вдруг расплакался.

— В чем дело, что с тобой случилось? — спросил один из зрителей.

— Я — младший брат, которого убил старший брат. Я был убит на пути в родную деревню. Он украл мои деньги, мои вещи и мою жизнь. А сам каждый день пьянствовал и беспутствовал в Эдо.

Старший брат попытался убежать, но его поймали, связали веревкой и отправили в тюрьму.



Снежная невеста

Однажды Мосаку и его ученик Минокити шли через лес неподалеку от их деревни. Был уже вечер, колючая стужа пробирала до костей, когда они приблизились к цели своего путешествия. Им оставалось пересечь реку, холодно поблескивавшую на пути, но лодочник, как на грех, куда-то запропастился, оставив лодку на другом берегу. Погода никак не располагала к тому, чтобы переправляться через реку вплавь, и путники были рады найти приют в хижине лодочника.

Мосаку уснул почти сразу, едва переступил порог скромного, но гостеприимного жилища. Минокити же долго лежал, прислушиваясь к стонам ветра и шелесту снега, залетавшего через неплотно прикрытую дверь.

Наконец, и Минокити заснул, но вскоре проснулся оттого, что ком снега каким-то образом вдруг очутился у него на лице. Оказалось, что дверь широко открыта, а посреди дома стоит прекрасная женщина в ослепительно-белых одеждах. Какое-то мгновение она стояла неподвижно, а потом склонилась над Мосаку. При этом казалось, что она выдыхает белый дым. С минуту или две она стояла, склонившись над стариком, а потом повернулась к Минокити и нависла над ним. Дыхание женщины было словно порывы леденящего ветра, и Минокити хотелось закричать. Но женщина сказала, что хотела поступить с ним так же, как со стариком, что лежит рядом, да пожалела его юность и красоту. Напоследок она пригрозила, что Минокити немедленно умрет, если расскажет кому-нибудь об увиденном, и вдруг исчезла.

Минокити стал звать своего любимого учителя: — Мосаку, Мосаку! Проснитесь! Случилось что-то ужасное!

Но Мосаку не отвечал. В темноте юноша нашел руку учителя — она была холодна, как лед. Мосаку был мертв!

Однажды, а это было уже следующей зимой, возвращаясь домой, Минокити встретил по дороге хорошенькую девушку по имени Юки. Она рассказала ему, что направляется в Эдо, рассчитывает найти там место служанки. Девушка очень понравилась Минокити, и пока он шел с ней, то успел выспросить, не помолвлена ли она с кем-нибудь. А когда узнал, что нет, привел ее к себе домой, и вскоре они поженились.

Юки родила мужу десять здоровых и красивых ребятишек с необычайно светлой кожей. Когда умирала мать Минокити, последними ее словами, была похвала Юки. Впрочем, подобные же восхваления можно было услышать от многих крестьян из их округи.

Однажды вечером Юки сидела за шитьем, бумажная лампа отбрасывала свет на ее лицо, а Минокити почему-то вдруг вспомнил необычный случай, происшедший в хижине лодочника.

— Юки, ты напоминаешь мне одну очень красивую белокожую женщину, которую я встретил в восемнадцать лет. Своим леденящим дыханием она убила моего учителя. Уверен, что это был какой-то дух, но все равно, ты мне сейчас кажешься похожей на нее.

Юки отбросила шитье в сторону. Жуткая улыбка заиграла на ее устах, когда она наклонилась над мужем и крикнула ему в лицо:

— Так это и была я, Юки-Онна! Я приходила тогда к тебе! Я молча убила твоего учителя! Жалкий болтун! Ты нарушил обещание держать все в тайне! Если бы не наши дети, которые здесь спят, я убила бы тебя на месте! Запомни, если я когда-нибудь узнаю, когда-нибудь услышу, что они пожалуются на то, что пострадали от твоей руки, в первую же ночь, когда будет идти снег, я убью тебя!

С этими словами Юки-Онна, или, как ее еще называют, Снежная женщина, превратилась в снежный вихрь и с воплями и завываниями вылетела в печную трубу, чтобы никогда больше не возвращаться.

Три сестры

В далекую старину жили в горах три сестры. Однажды они забрались на утес и стали играть: бросать круглые камешки вниз в долину. А там как раз спало чудище, и один из камешков разбудил его.

Поднялось чудище и погналось за сестрами. Припустили они бежать домой что было мочи. А отец у них был чародей, который умел колдовать с помощью волшебной палочки.

— Отец, отец, помоги! Змей-чудовище хочет нас съесть, — пожаловались ему дочери.

— Это очень опасное чудище. Никому не удавалось убежать от него. Но я превращу вас в камни-валуны, — сказал отец и в тот же миг оборотил их в три огромных камня.

Вскоре у дома показалось чудище.

— Где тут три сестры, которые швыряли в меня камнями и разбудили? Я их убью и съем.

— Это мои дочери. Я прошу у вас прощения за то, что они вас побеспокоили.

— Нет, я их ни за что не прощу. Где они? — не унималось чудище.

— Да вот же, я превратил их в камни, — сказал отец, показывая на большущие валуны.

— Ну, тогда я вместо них съем тебя, — вскричало чудище и в мгновение ока проглотило отца.

А волшебная палочка при этом разломалась на мелкие кусочки.

Три сестры так никогда и не приняли человеческий облик. До сих пор в Японии есть скала, которую так и называют — Три Сестры.

Бамбук до самого неба сказка острова Хонсю

Давно-давно это было.

Жили в одной деревне старик и старуха.

Как-то раз летним вечером сидят они на веранде своего дома, прохладой дышат. Задремали старики.

Вдруг словно кто-то в дверь постучал: тон-тонтон. Не понять даже, наяву это слышится или во сне.

И снова: тон-тон-тон.

Проснулась старуха, разбудила старика.

— Дед, к нам стучатся. Выйди навстречу гостю.

Старик пошёл к передней двери, а старуха из кухонной выглянула. Никого. Видно, почудилось. Снова задремали старики.

Вдруг опять откуда-то донеслось: тон-тон-тон.

— Да ты прислушайся, дед! Стучат-то внизу, под самой половицей.

Прислушался старик.

— Правда твоя, старуха, пойду-ка я посмотрю.

Заглянул он под веранду — и что же видит! Росток молодого бамбука упёрся в половицу и стучит: тон-тон-тон.

— Ах ты бедняга! Трудно тебе приходится. Расти-то дальше некуда. Ну ничего, я выпущу тебя на волю.

Прорубил старик дыру в половице и освободил верхушку бамбука. Распрямился молодой бамбук. Согрело его солнце, овеял тёплый ветер. Рос бамбук быстро-быстро.

Но скоро повстречал он на своём пути новую помеху. И трёх дней не прошло, как молодой бамбук снова упёрся — в потолок: тон-тон-тон, тон-тон-тон.

— О-о, опять ты просишься на свободу! — смеётся старик.— Погоди, погоди, сейчас я тебе помогу.

Прорубил старик дыру в потолке.

Но не прошло и двух дней, как снова послышалось: тон-тон-тон.

Упёрся молодой бамбук в черепичную кровлю. Не пожалел старик кровли — разобрал черепицу.

Теперь над зелёным ростком только синее небо. Всё дальше от земли уходила его верхушка. А старик со старухой любовались, как тянется ввысь молодой бамбук, и так радовались, словно был он их родным сыном.

— Смотри, старая, как он вырос. Уж и не видать его верхушки. Скрылась в облаках.

— Он теперь, дед, поднялся выше самой высокой горы. Выше горы Фудзи вознёсся наш бамбук. Вот узнать бы, докуда он дорос.

— А вот завтра, старая, влезу я по его стволу на самую верхушку. Тогда и узнаем.

На другое утро поднялись старик со старухой рано-рано. Старуха лепёшек напекла.

Подкрепился старик в дорогу. Привязал узелок с лепёшками к поясу. Старуха ему с собой крепкую верёвку дала:

— Устанешь, дед, так привяжи себя крепко-накрепко к стволу, отдохни немного. А там и опять полезай.

— Ну, прощай, старая, жди меня.

— Ты смотри, дед, осторожнее. Годы твои немолодые. Ведь недаром говорят: «Обезьяна и та падает с дерева».

Вот полез старик кверху по стволу бамбука. Старуха рукой машет на прощанье: возвращайся, мол, скорее.

Поднялся старик вровень с крышей дома, посмотрел вниз — старуха во весь рот ему улыбается. Поднялся он выше самой высокой сосны во дворе дома, опять вниз глянул, а лицо у старухи стало маленькое-маленькое, как орешек. Лезет старик всё выше, карабкается, уж и жаворонок до него не долетит.

А старуха с земли смотрит.

Вот старик стал величиной с дыню, вот с баклажан, вот с горошину, вот с кунжутное семечко, а там, смотри-ка, и вовсе из глаз пропал.

Старик на свой дом с вышины посматривает. Вот стал его дом величиной с дыню, вот с баклажан, вот с горошину, вот с кунжутное семечко — и совсем исчез, словно растаял.

Посмотрел старик на небо. Нет, ещё не видать верхушки бамбукового ростка.

Верно, долго ещё лезть придётся. Вот снежная вершина Фудзи стала величиной с горошинку, вот уже её и совсем не видно. Да что там гора Фудзи! Вся Япония теперь словно маковые зёрнышки — и не разглядишь.

Наконец совсем скрылась земля из виду. Вокруг только широкое небо.

Привязал старик себя верёвкой к стволу, отдыхает и думает: «Как-то там теперь моя старуха? Верно, тревожится обо мне».

Но уж не спускаться же вниз, когда залез так высоко! Отдохнул он, собрался с силами и снова полез по стволу.

Поглядел вверх — не узнать неба, так переменилось.

Были звёзды величиной с кунжутное семечко, а теперь стали крупные, как горошины. Луна была величиной с круглый веер, а теперь большая-большая, как гора Фудзи.

Видно, дорос бамбук до самой луны. Обрадовался старик. «Хорошо бы,— думает,— в Лунном царстве побывать. Много про него на земле чудесного рассказывают».

Наконец добрался он до верхушки молодого ростка.

— Утомился я в дороге,— говорит,— и ты, верно, тоже устал, бедный. Вон ведь докуда дорос.

В Лунное царство серебряные ворота ведут, а у ворот два зайца на страже стоят.

Не раз, когда старик с земли на луну смотрел, казалось ему, что видит он дерево, а под ним зайца с длинными ушами. «Не обманули меня глаза,— думает,— вот они, лунные зайцы!»

Вошёл старик в ворота. За воротами сад. Растут в нём серебряные деревья с жемчужными ветками.

А в глубине сада серебряный дворец виднеется. Встретили гостя у входа маленькие звёзды и провели в богато убранный чертог. Весь он так и светится.

Посадили старика на парчовые подушки, подносят ему разные кушанья, чаем угощают.

Вышла к гостю сама Лунная дева.

Говорит она старику: — Спасибо тебе, что навестил нас. Все мы тебе рады. Ты добрый человек, позаботился о нашем любимом ростке бамбука. Погости у нас, не торопись домой… Эй, зайцы, звёзды, позабавьте гостя!

Стали зайцы плясать перед стариком. Скачут друг через друга, кувыркаются. Одни в барабан стучат, другие в ладоши прихлопывают, третьи поют:

Заяц, заяц, отчего

У тебя такие уши

Длинные, длинные,

Словно листья у бамбука?

Бам-бам-бам, бум-бум-бум.

Оттого что в детстве мама

За уши меня тянула,

Стали уши у меня

Длинные, длинные,

Словно листья у бамбука.

Бам-бам-бам, бум-бум-бум.

Потом звёзды начали кружиться в хороводе и запели звонкими серебряными голосами:

Свет-свет-светляки!

Свет-свет-светляки!

Если будут вас ловить,

Прилетайте к нам сюда.

Смотрит старик, слушает. Незаметно время летит, на земле уже вечер близок.

И тут вспомнил старик о своей старухе. Верно, ждёт она не дождётся. Пора и домой.

Простился старик с Лунной девой, простился со звёздами, а зайцы его до самых ворот проводили.

Спускаться-то скорей, чем подниматься.

Вот звёзды стали маленькими-маленькими и скоро совсем из виду пропали, а внизу земля показалась. Сперва была она с маковое зёрнышко, а потом стала как орешек, а потом — как баклажан, а потом — как большая дыня. Вот её уж и глазом не измерить. Гора Фудзи высится большая-большая. А вот и родная деревня! Вот уж и дом старика виден.

Спустился старик до самой своей крыши и зовёт: — Старуха, а старуха, выходи-ка меня встречать!

А старуха с самого утра ждёт, места себе не находит. Всё на небо поглядывает, даже шею заломило. Под вечер пошла домой ужин варить, но на голос старика бегом из дверей выбежала: — Наконец-то вернулся! Вот радость! А у меня как раз ужин поспел. Ну, рассказывай, где побывал, что видел.

— А видел я, старая, чудеса. Наш-то бамбук до самого неба дорос! Вот ты послушай…

Поужинал старик. Трубку покуривает и старухе рассказывает про Лунное царство. Удивляется старуха:

— И правда чудеса! Нет, старик, уж ты как себе хочешь, а завтра возьми меня с собой на небо. Посмотрю и я, как звёзды пляшут.

Пожалел старик старуху. Не много она в жизни радостей видела. Пусть хоть напоследок в Лунном царстве побывает.

Вот на другое утро встали оба рано-рано. Старуха по деревьям лазать не умеет. Посадил ее старик в большой мешок.

— Только помни, старуха: ты меня ни о чём по дороге не спрашивай. Я мешок в зубах буду держать. Если раскрою рот, беда случится! Полетишь ты камнем вниз, и костей не соберёшь.

— Не бойся, старый, ни о чем тебя не буду спрашивать, словечка не скажу. Буду молчком сидеть в мешке до самого Лунного царства.

Взял старик мешок в зубы — они у него были ещё крепкие — и полез вверх по стволу бамбука.

Вот поднялся старик выше своего дома, выше самой высокой сосны в саду. Стал его дом не больше дыни, а там с баклажан, а потом с горошину. Стал маленьким-маленьким, как кунжутное семечко, и совсем из глаз скрылся.

Высока снежная гора Фудзи, а теперь кажется не больше орешка. Много времени не прошло, глянул вниз старик, а уж вся Япония — маковые зёрнышки. И совсем в тумане растаяла. Передохнул старик и снова полез вверх.

Старухе в мешке ничего не видно. Была она словоохотлива. Надоело ей молчком сидеть. Но ведь старик приказал рта не раскрывать. Приказывать-то легко, а каково выполнить?

Лезет вверх старик, карабкается по стволу.

Были звёзды не больше кунжутного семечка, а теперь стали величиной с дыню. Луна — что большая гора.

Тут начала было старуха: — Эй, послу…— да на полуслове спохватилась.

Немного времени прошло, она опять: — Эй, послушай, дед…— да вовремя рукой себе рот зажала.

Чуть-чуть было старик не откликнулся, но, к счастью, промолчал.

А старухе всё больше не терпится: — Эй, старик, далеко ещё?

Старик в ответ мычит: — М-м-м.

Слово за слово, разговорилась старуха. Толкует о том о сем и время от времени спрашивает:

— Ну что, старик, далеко ли еще до луны? Скоро ли мы там будем? А что, виден уже серебряный дворец?

Вот уж Лунное царство так близко — рукой подать.

— Ну что, старик, долго ли ещё мне ждать? В мешке темно, душно…

Вот наконец серебряные ворота показались.

— Эй, старик, да когда же ты, наконец, доберешься до неба?

У старика с языка и сорвись: — Уже добрался.

Только старик открыл рот, как при первом же его слове полетел мешок вниз. Вот он стал не больше дыни, вот уж он меньше баклажана, вот величиной с горошину, вот с маковое зёрнышко — и совсем из глаз пропал.

Выбежали звёзды и зайцы деду навстречу. Сама Лунная дева к нему вышла. Но не захотел старик один в Лунном царстве веселиться и начал быстро-быстро спускаться вниз.

Слез он с бамбука на землю и кричит: — Эй, старуха! Вот я и домой вернулся.

Никто не отвечает. Никто не выбежал ему навстречу. Нет нигде старухи — ни дома, ни в саду.

Заплакал старик. Сел один ужинать.

Ночью проснулся он и слышит, словно кто-то стучится в двери и ставни.

Спрашивает старик спросонок:— Где ты, старуха?

«Тут, тут,— слышится ему,— тут, тут».

Обратилась старуха в лёгкий ветерок.

Хлопочет ветерок в саду, сухие листья в сторону сгребает, бельё сушит — и всё шепчет, шепчет без умолку.

Прислушается старик и слова различает:

«Эй, дед, как живёшь? Хорош-ш-шо ли рис у тебя сварился?..»